Непокорная красавица
Шрифт:
– Должно быть, он что-то пил до того, как я пришла, потому что, вы же видите, он крепко спит.
Тарик со скептической миной подошел к кровати. Убедившись, что Джек дышит, он покачал головой.
– Ладно, мисс Лорелея, я за ним поухаживаю. Идите к себе.
Она быстренько ретировалась. Как только за ней закрылась дверь, Тарик собрался раздевать Джека.
– Притронешься к пуговице – выпущу кишки. – Джек открыл глаза и в упор посмотрел на него. Тарик замер.
– Я думал, ты без сознания, – сказал Тарик и скрестил руки на груди.
– Мог
Тарик засмеялся.
– Ладно, тогда я пошел.
Оставшись один, Джек быстро разделся и лег в кровать. По какой-то причине маленькая мегера желает его раздеть, и, видит Бог, он собирается ей подыграть, даже если это его убьет.
Черт возьми, а ведь это вполне возможно...
Глава 12
Лорелея просидела у себя в каюте столько времени, чтобы Тарик успел раздеть Джека. Время тянулось медленно, и она нервно теребила блокнот.
Не надо было этого делать, она понимала, что это плохо, но, в конце концов, она же всегда была немного не такой, как все, и излишне любопытной. Она услышала, как мимо ее двери протопали шаги. Чуть приоткрыв дверь, она выглянула в коридор – никого. В обоих направлениях.
«Вот и хорошо. Пора».
Сердце билось уже где-то под горлом, Лорелея открыла дверь пошире и быстро перебежала к капитанской каюте. На цыпочках войдя в каюту, она положила на стол блокнот и уголь и подкралась к кровати. Он лежал на боку к ней лицом, полностью укрытый покрывалом, волосы закрывали часть лица, он дышал тихо и ровно.
– Вы спите? – спросила она и осторожно потрясла его за плечо. – Джек? Джек, вы не спите?
Он не отвечал.
Замечательно. Наконец-то он принадлежит ей, и не надо никакой борьбы, она может делать с ним что хочет, он никогда, никогда не узнает об этом. По правде говоря, ей очень нравилось ощущение власти над Джеком, – может, впервые в жизни кто-то получил такую власть над ним. И она собиралась вкусить ее в полной мере.
Лорелея спустила покрывало и обнажила торс.
Она чуть не застонала от желания погладить его по ребрам, ощутить под ладонью твердые мышцы, но не осмелилась прикоснуться – она не была уверена, так ли крепко он спит, и меньше всего хотела его разбудить. Нет, она просто уложит покрывало так, как оно было в то утро, а потом закончит рисунок и уйдет.
С этой мыслью она отодвинула край покрывала, чтобы были видны ноги. Взяв блокнот, сравнила позу с той, что на рисунке.
– Нет, не совсем так, – прошептала она, положила блокнот на кровать перед грудью Джека и стала поправлять ткань на бедре. Когда она задела рукой за живот, то почувствовала, как напряглось его тело.
Она ойкнула и отскочила.
«Что это? – Лицо запылало. – Наверное, это оно. Я не собираюсь выяснять. Ну, пожалуйста! Ведь он ничего не узнает!»
Но она будет знать, и как она сможет смотреть ему в глаза после того, как видела его... Нет, не будет, и хватит об этом.
Она заставила себя взяться за блокнот, а не за покрывало, села на ближайший стул и принялась рисовать.
Джек наблюдал за ней из-под ресниц. Было трудно не двигаться, он удивлялся, как смог выдержать, когда она нечаянно задела его за живот, до сих пор все внутри горело от неистовой потребности. Стало еще хуже, когда он подумал, что сейчас она до конца сдернет покрывало. Но она этого не сделала.
Маленькая мегера собиралась всего лишь рисовать его! Он не мог поверить. Женщины! Никогда их не поймешь. Расслабившись, он наблюдал, как она работает, хмуря брови. В последнее время он любил за ней наблюдать. Его умилял изгиб руки, когда Лорелея рисовала углем или маслом, изящество позы, когда она смешивала краски.
И как только Джастин может не поддерживать ее в том, что она любит и к чему имеет талант? Если бы она была его женщиной, он бы...
Какой смысл об этом думать. Она не его и никогда не будет его. Все, что он может, – это насладиться ее телом и постараться удержать его в памяти. Это будет его единственное сокровище до тех пор, пока кто-нибудь из врагов не прервет его жизнь. Наконец Лорелея подняла глаза, и он понял, что она закончила. Она подняла блокнот и сравнила рисунок с оригиналом.
– Прекрасно, – прошептала девушка. – Наконец-то у меня получилось.
Хотел бы он то же сказать о себе.
Лорелея встала и направилась к столу укладывать уголь. Она была очень довольна результатом рисования. Джек, конечно, убил бы ее, если б узнал, но рисунок оправдал риск. Она очертила линию волос на бумаге и вспомнила, каковы они на ощупь.
– Удивительно похоже, – сказал низкий голос.
Она ахнула:
– Вы проснулись?
– Я и не спал.
Ее охватил ужас. Она повернулась к нему и увидела, что он стоит перед ней голый. Глаза полезли на лоб, она отвернулась к двери.
– Не бойтесь меня, Лорелея, – сказал он и потрогал завитки у нее на шее. – Я не причиню вам вреда.
– Вы голый.
– Голый.
Никогда в жизни она не вела такой нелепый разговор, и он ей совершенно не нравился!
– Не будете ли вы так любезны что-нибудь на себя надеть?
– Если вам от этого будет легче...
– Будет.
Он провел пальцем вдоль ее шеи, и по всему ее телу пробежала дрожь.
– Повернитесь, Лорелея, посмотрите мне в лицо.
Вопреки своему желанию она подчинилась, но не опускала глаза, а решительно смотрела ему в лицо.
Он взял ее руку и прижал к своей груди. Она чувствовала, как бьется его сердце, и словно крылышки тысяч майских жуков напряглись и загудели у нее внутри.
– Я хочу заняться с тобой любовью, Лорелея, – пробормотал он, наклонив голову так низко, что их губы оказались на расстоянии руки. – Хочу прижать свое тело к твоему и целовать его.
И он ее поцеловал. Горячие влажные губы накрыли рот и отняли дыхание. Поцелуй был требовательный, настойчивый, но почему-то одновременно нежный и приглашающий.