Непокорный ангел

Фэйзер Джейн

— Хорошо, но постарайся быть аккуратной. На тебе самое лучшее платье, и я не хочу, чтобы ты предстала перед отцом, который так долго отсутствовал, в своем обычном неряшливом виде. Он вправе рассчитывать на твое благопристойное поведение. — Когда дети выскочили из комнаты, госпожа Кирстон с грустью поняла, что ее надеждам не суждено сбыться. — Не бегайте! — крикнула она им вслед, почти не надеясь, что ее услышат.

Девочки шли медленным шагом только до тех пор, пока не вышли из увитого плющом кирпичного особняка, построенного в стиле эпохи Тюдоров. Затем пустились

бегом по выложенной гравием дорожке дубовой аллеи. Листья уже приобрели красновато-коричневый оттенок и опадали под резкими порывами осеннего ветра. Лиззи и Нэн достигли ворот, установленных между массивными каменными столбами, и остановились там. Выходить за ворота без сопровождения было строго запрещено, и если отец появится из-за поворота дороги и увидит, что они находятся за пределами парка, его возвращение домой явно будет омрачено.

Поэтому они переминались с ноги на ногу, дрожа на ветру, и нетерпеливо выглядывали за ворота.

Выехав рано утром из Элликот-Парка, Дэниел и Генриетта были уже в миле от дома, когда девочки подбежали к воротам. Припухшие глаза и бледный цвет лица Генриетты не остались не замеченными Фрэнсис, хотя Дэниел, казалось, ничего не видел. Она помахала на прощание брату и его жене. На сердце у нее было беспокойно. Ее озабоченность, возникшая прошлым вечером, к утру не уменьшилась, а только возросла.

Генриетта старалась не показывать тревогу, растущую по мере приближения к месту, которое она теперь должна была называть своим домом. Дэниел, несмотря на уверения сестры, что в его поместье ничего не случилось, также не мог отделаться от тревожных мыслей, и только надежда, что он скоро увидит дочерей, утешала его. Муж и жена представляли собой молчаливую пару, погруженную каждый в свои мысли, пока не миновали поворот дороги. Внезапно перед ними возникли две маленькие фигурки, которые с пронзительным криком «Папа!.. папа!» побежали навстречу. Ожидание девочек было вознаграждено.

Дэниел соскочил с лошади и наклонился, чтобы обнять дочек, обхвативших ручонками его шею и продолжающих кричать от радости.

Генриетта тоже спешилась и застыла в стороне, наблюдая за встречей. В горле у нее стоял ком: столько любви проявилось в этой встрече посреди кентской дороги! Воспоминание о ее собственном детстве, лишенном даже подобия нежных чувств, заставило ее глаза наполниться слезами.

— Боже милостивый! Какими большими вы стали, — сказал Дэниел, когда девочки перестали кричать и могли услышать его слова. Смеясь, он поднял маленькую Нэн и взял Лиззи за руку. — Я привез вам сюрприз. Хочу, чтобы вы поскорее познакомились.

Он повернулся к Генриетте, по-прежнему стоящей возле лошади.

— Это моя жена, — тихо сказал он. — Она будет вам новой матерью, и вы должны уважать ее, как родную мать.

Генриетта проглотила ком, отчаянно ища подходящие слова, которые следовало сказать девочкам, серьезно смотревшим на нее блестящими черными глазами Драммондов. Большой палец Нэн исчез в розовом, как бутон, ротике. Лиззи сморщила носик-пуговку и нахмурила лоб, сосредоточенно размышляя над тем, что сказал отец.

Генриетта сделала шаг вперед.

— Надеюсь, вы полюбите меня так же, как я вас, — сказала она и, наклонившись, протянула Лиззи руку. Генриетте не пришлось наклоняться слишком низко, так как Лиззи была достаточно высокой для своего возраста, а она сама — небольшого роста. — Должно быть, ты Элизабет?

— Да, мадам. — Лиззи помнила о хороших манерах и сделала книксен.

— Нет, зови меня просто Генриетта! — воскликнула девушка, приходя в ужас от такого обращения. — А ты Энн? — Она выпрямилась и улыбнулась ребенку на руках Дэниела.

Малышка вытащила палец изо рта.

— Меня всегда называют Нэн. А Лиззи всегда зовут Лиззи. — Палец снова вернулся в рот.

Генриетта кивнула:

— Очень хорошие имена. Большинство моих друзей зовут меня Гэрри, что гораздо проще выговорить, чем Генриетта.

— Папа тоже зовет тебя Гэрри? — спросила Лиззи, которая, кажется, оправилась от удивления и теперь не сводила глаз с Генриетты.

— Иногда, — сказал Дэниел. — Но, думаю, вам не следует так ее называть. Это непочтительно. Ну, пойдемте в дом.

Генриетта закусила губу. Кажется, она сделала первую ошибку, но, если ей необходимо подружиться с детьми Дэниела, она должна поступать так, как ей удобно.

— Можно мы покатаемся верхом? — Лиззи потянула отца к его лошади.

Дэниел попробовал сопротивляться:

— На тебе ведь твое лучшее платье, не так ли, Лиззи?

Ребенок надул губы, пренебрежительно одернув кружевной передник.

— Это госпожа Кирстон велела, чтобы мы так оделись.

— Надеюсь, госпожа Кирстон расскажет мне о вас только хорошее. — Дэниел улыбнулся, посмотрев на свою дочь.

— Лиззи высекли два раза на этой неделе, — сказала Нэн. — За то, что она залезала на большой дуб в лесу и порвала нижнюю юбку, хотя госпожа Кирстон запрещала ей делать это.

— Болтушка! — бросила ей сестра, и щеки ее густо покраснели.

— Ладно, думаю, мы не будем говорить об этом, — примирительно сказал Дэниел. — Что было, то прошло, и, надеюсь, ты поняла, что лазить по деревьям неразумно. Можешь отвести мою лошадь, Лиззи, а мы все пойдем в дом.

Генриетта быстро сделала вывод, что Лиззи Драммонд по натуре очень похожа на нее. От этого ей стало немного легче, и она улыбнулась девочке, когда они вместе повели лошадей. Лиззи улыбнулась в ответ.

Новый дом Генриетты, Глиб-Парк, представлял собой строение, которое сразу вызывало симпатию своими небольшими окнами, кирпичными стенами, черепичной крышей и вьющимся из труб. дымком. Парк перед домом был типичен своей английской строгостью, хотя наблюдались некоторые признаки запустения, проявляющиеся в покосившихся изгородях, слишком высокой траве на полянах и сорняках на клумбах. В последние годы люди были озабочены другими делами и не имели времени ухаживать за садами и парками. Позади парка простирались поля, фруктовые сады и рощи. Все это, насколько хватало глаз, были земли Драммонда. Пока никем не тронутые. Но надолго ли?