Непокорный ангел
Шрифт:
— О, Дэниел, просто не верится, что это ты. — Фрэнсис наконец отступила назад, держа его за руки и разглядывая лицо. — Тебе удалось бежать невредимым?
— Да, — сказал он. — В моем доме все в порядке?
В голосе Дэниела чувствовалась тревога, и Фрэнсис поспешила успокоить его:
— Все хорошо. Девочки по-прежнему озорничают, доводя госпожу Кирстон до безумия, а твой дом и твои земли ускользнули от внимания парламента.
Напряжение на лице Дэниела спало, и, казалось, все тело как-то обмякло.
— Том
— О да, он был здесь, — подтвердила Фрэнсис. — Джеймс сейчас уезжает. У него дела в Мейдстоуне. — Ее радость померкла. — Он вынужден делать повременные платежи. Думаю, тебя ждет то же самое.
— Да, — с горечью согласился Дэниел. — Тебе известно что-нибудь?.. Впрочем, для этого еще будет время. — Он заметил, что сестра удивленно посматривает через его плечо. С чувством раскаяния Дэниел вспомнил о Генриетте, которая все еще сидела на лошади и выглядела очень неуверенной.
— О, Гэрри, прошу прощения. — Он быстро подошел к ней и снял с лошади. — Фрэнсис, позволь представить тебе мою жену… Генриетта, это моя сестра Фрэнсис, о которой я тебе говорил.
— Добрый вечер, миледи, — сказала Генриетта, приседая перед высокой женщиной с добрыми глазами, чье шелковое платье пепельного цвета и кружевная накидка говорили об элегантности и роскоши, с которыми Генриетта не была знакома, но знала, что в глазах пуритан они не находили одобрения.
С нарочитой поспешностью Фрэнсис обняла Генриетту и, улыбаясь, сказала:
— Я сердита на брата за то, что он рассказал обо мне, а от меня скрыл такой замечательный секрет. Дорогая, вы самая желанная гостья в этом доме и в семье Драммондов.
Голос сестры Дэниела был мягким и глубоким, с нотками веселой иронии, как у него самого, и Генриетта, казалось, расцвела от такого теплого приема. Беспокойное, озабоченное выражение ее лица смягчилось, глаза засияли, а губы сложились в широкую улыбку.
— Вы очень добры, миледи.
— Мое имя Фрэнсис, дорогая. Входи и согрейся. Ты, наверное, очень устала после такого путешествия.
— Больше проголодалась, чем устала, — призналась Генриетта, входя в ярко освещенный холл, роскошно отделанный дубом и красными каменными панелями. — После завтрака прошло очень много времени.
— Дэниел, ты в самом деле не покормил девочку обедом? — Фрэнсис отругала брата и позвала служанку, которая появилась из задней части дома. — Джанет, принеси в столовую пирог с кроликом и кувшин подогретого вина… а также творожный пудинг. И побыстрее.
В столовой в камине пылал яркий огонь. Генриетта со вздохом облегчения сняла плащ, ненавистную круглую шляпу и огляделась. Тусклый блеск оловянной посуды и сияние серебра свидетельствовали о достатке, а быстрота, с какой был подан ужин, говорила о хорошо вышколенной прислуге.
— Принимаю обвинения в свой адрес, сестра, — улыбаясь, сказал Дэниел, глядя, как Генриетта набросилась на еду. — Но я стремился прибыть сюда до наступления ночи, — Он благодарно потягивал теплое вино. — И рад, что наконец добрался.
— Я тоже, — сказала Генриетта, утолив первый голод, после чего могла сосредоточиться на других предметах. — Путь от Престона был очень долгим.
Фрэнсис уставилась на нее:
— Ты была в Престоне?
— О да, — охотно ответила Генриетта. — Дэниел нашел меня на поле боя. — Она положила себе кусок пудинга. — Я была ранена пикой.
Фрэнсис с недоверием посмотрела на брата, который приподнял брови и пожал плечами в знак подтверждения слов своей жены.
— Это длинная история, сестра.
— В какой-то степени могу представить, как это было, — сказала Фрэнсис. — Ты с севера, Генриетта?
— Нет, из Оксфордшира, — ответила Гэрри, с трудом подавляя зевоту. — Я отправилась в Престон, чтобы быть с Уиллом. Мы должны были пожениться, но Уилл решил, что еще не готов для брака.
— Гэрри, мне кажется, эту историю надо рассказывать полностью и начать сначала, чтобы
окончательно не запутать Фрэнсис, — вмешался Дэниел, которого, с одной стороны, забавляло бесхитростное объяснение Генриетты, вызвавшее у Фрэнсис огромное удивление, а с другой — беспокоила необходимость объяснять сестре всю нелепость ситуации, поскольку в противном случае трудно было рассчитывать на ее одобрение.
— Думаю, можно подождать, — живо сказала Фрэнсис, решив, что эту историю брат расскажет ей наедине. — Генриетта явно хочет спать.
— Признаюсь, я страшно устала. — Генриетта снова зевнула.
— Пойдем, я провожу тебя в спальню. — Фрэнсис встала.
Генриетта взглянула на Дэниела, который никак не отреагировал на ее взгляд.
— Иди спать, детка, я приду попозже, — сказал он, вновь наполняя свой бокал. — Мне надо еще обсудить кое-что с сестрой.
— Да, конечно. — Чувствуя себя так, будто ее выставили из-за стола, Генриетта последовала за Фрэнсис наверх, в угловую комнату, где был разожжен камин и кровать покрыта теплым бархатным покрывалом.
— Позволь мне уложить тебя. — Фрэнсис захлопотала, отворачивая стеганое одеяло и убавляя свет в лампе.
— В этом нет необходимости, — поспешно возразила Генриетта. — Я знаю, вам надо еще многое обсудить с вашим братом.
Фрэнсис нерешительно посмотрела на нее. Девушка явно очень устала, лицо ее побледнело, большие карие глаза запали, а в голосе чувствовались напряжение и некоторая чопорность, словно что-то задело ее достоинство.
— Ты уверена?
— Конечно, — ответила Генриетта, снимая жилет и отворачиваясь в сторону, чтобы повесить одежду на стул. Затем занялась расстегиванием пуговиц на рубашке.