Непорочная
Шрифт:
Иногда кажется, что между нами гигантская пропасть, а иногда, в такие моменты, как сейчас, — что Леон мне самый близкий человек.
— Можно спросить?
— Давай, — соглашается он.
— Чем ты занимался весь прошлый месяц?
— В основном работал.
— А Дан? Ты отпустил его на отдых?
— Он отправится отдыхать уже совсем скоро.
— А Ванесса? Ты говорил, что хочешь за ней следить… — Я снова чувствую отголоски ревности из-за связи Дамианиса с помощницей.
— Я поставил эту затею на
— И почему же взял тайм-аут?
— Потому что был максимально взбешен ее поступком, а когда я себя не контролирую, то не принимаю важных решений.
— Что она сделала?
— Огромную глупость.
Леон не особо многословен, но хотя бы что-то отвечает. Это уже прогресс.
— На меня ты тоже злился? Поэтому и уехал?
— На тебя я не злился. С чего ты взяла?
— Просто спросила…
— Просто? — усмехается Леон.
— Да. — Помедлив, сажусь на него верхом и упираюсь ладонями ему в грудь. — Я купила несколько комплектов нижнего белья. Показать? — перевожу тему, не желая портить наш вечер.
Стоит затронуть тему работы, как Леон выходит из себя.
— Ну покажи. — Он обхватывает мои ягодицы и смотрит так, что внутренне я ликую от восторга и предвкушения.
— Но прежде хочу взять с тебя одно обещание…
— Какое?
— Завтра ты берешь выходной и мы проводим день так, как я решу. Договорились?
— Секс, надеюсь, в развлекательную программу входит?
— Почти…
— Почти или входит? — слегка улыбается Леон, чем зажигает во мне еще одну искру идиотского ликования.
— Не совсем…
Он притягивает меня к себе, целует в шею, проводит языком по линии челюсти, и я начинаю дрожать.
— Тогда план у тебя какой-то сомнительный, ему необходимы корректировки...
Леон вжимает в свою эрекцию, и через секунду я опять оказываюсь под ним, начисто забыв о комплектах белья, об отдыхе и ужине, на который нас пригласили. Да обо всем на свете.
30 глава
— Я читала, что здесь отдыхают богатейшие люди мира, а некоторые из них покупают себе недвижимость и живут на острове чуть ли не круглый год. Это правда?
— Правда, — отвечает Леон, садясь за руль. — У нас в соседях ютится араб с тремя женами и кучей детей от них.
— Сколько-сколько у него жен? — удивляюсь я.
— Три.
— Это тот мужчина с длинной черной бородой и в рубашке до пола, который на днях к тебе приходил? Постой, ты сказал «ютится»? У него же две огромные виллы на участке…
— По-моему, его имя входит в десятку списка «Форбс».
Так это был сарказм...
— Разве законно иметь трех жен? Он ведь не в своей стране находится...
— Без понятия, — равнодушно отзывается Леон. — Я не вдавался в подробности. И, забегая вперед, скажу, что мне бы так не хотелось.
Вроде и обидеться надо, а я улыбаюсь. Вообще не понимаю, что со мной происходит. Дамианис раздражает с каждым днем все меньше.
Котяра одет с иголочки и выглядит потрясающе. Хотя мы недавно занимались сексом, но я смотрю на него и опять хочу оказаться зажатой между крепким, мускулистым телом и рулем. Кажется чем-то нереальным, что такой, как Леон, рядом со мной и тоже постоянно хочет близости. Это безумно заводит и повышает самооценку.
Интересно, почему люди зацикливаются на ком-то одном? Я привыкла во всем докапываться до истины, вот и сейчас хочу понять причину этой эмоциональной сцепки.
— Твой друг какая-то важная шишка? — Разглаживаю платье на коленях, стараясь выбросить из головы навязчивый образ голого Леона.
— Стремится к этому.
— Он из России?
— Не совсем.
— Он старше тебя или моложе?
— Старше.
— У него много жен?
— Насколько мне известно, одна, — смеется Дамианис. — Что за допрос?
— Просто любопытно. А дети у них есть?
— Есть, но приемные. Мы, собственно, так и познакомились. Спонсировали один и тот же приют.
Сердце тревожно вздрагивает, когда Леон касается этой темы, а воображение сразу рисует маленького, никому не нужного мальчика…
— Кто-то в их паре бесплоден? Или это обоюдное желание — делать чужих детей счастливыми?
— Честно, не знаю. Подобные вопросы задавать некорректно. Но предполагаю, что первое.
— А если бы ты не мог иметь детей, взял бы кого-то из приюта?
Леон сдержанно переводит дыхание и сжимает руль крепче. Почему-то разговоры о детях его очень напрягают.
— Не знаю. Мой брат, например, долго не думал, когда увидел девочку, оказавшуюся в беде. Сразу удочерил. Лея чудесная. Когда-нибудь я вас познакомлю.
Дамианис и ребенок… Не вяжется. Совершенно. Однако на снимках, найденных у Леона в ноутбуке, он с такой нежностью смотрит на темноволосую малышку, что можно подумать, будто эти двое — отец и дочь.
В салоне повисает тишина. Я отворачиваюсь и смотрю в окно.
— А ты? — внезапно спрашивает Леон, нарушая молчание.
— Что я?
— Если бы ты не могла иметь детей, взяла бы ребенка из приюта?
— Нет, — заявляю категорично. — Хотя мнение людей с годами может меняться. Возможно, лет через десять я буду думать иначе.
— Вряд ли. Я примерно так же говорил, и ничего в этом плане не изменилось.
— Ты акцентируешь внимание на другом. Твой треугольник, сделанный в бессознательном состоянии, — отличное тому подтверждение.
Леон задумчиво улыбается, а я пытаюсь представить, каким он был в юности. Таким же серьезным и сдержанным?