Непослушная ниточка
Шрифт:
– Вы не понимаете, она ничего не хочет слышать! Это уже не работа, панацея какая-то!
– Боюсь, ваша дочь понимает намного больше, чем вы. Она не больна.
– Ну вы же сами видели! Ей стало плохо.
– Она еще просто в самом начале своего пути.
– Какого пути? – Устав подслушивать, я буквально ввалилась в кухню. – Только не говорите, что у меня есть дар.
– Не буду. Ты сказала это сама. – Спокойно пожав плечами, старуха пододвинула мне стакан с чаем.
Выглядела она очень даже ничего, так и не скажешь, что всего пару часов назад мне пришлось зашивать огромную рану на ее
– Кто вы?
– Какая разница? – Горько вздохнув, старуха вновь посмотрела мне прямо в глаза. – Той, что я была когда-то уже давно нет, так что мое имя не имеет никакого значения.
– А что же тогда имеет?
– Ты.
– ???
– Таких как ты не так много, как хотелось б. Еще меньше тех, кто выбирает связанную с созиданием профессию. Поверь, еще чуть-чуть и на тебя откроют самую настоящую охоту.
– Поэтому вы решили не позволить мне пойти в больницу?
– Не позволить? – Откинувшись за спинку стула, старуха рассмеялась злым, каркающим смехом. – Поверь мне на слово, кто-кто, но я никогда не смогу тебе что-нибудь запретить. Себе дороже.
– Тогда зачем вы пришли?
– Не поверишь, ты единственная кто смог бы меня спасти. Серебряный нож – это вам не обычная безделушка, такие раны просто так не затягиваются.
Нет, ну а что я собственно хотела? Сумасшедшая, она и есть сумасшедшая. Разве можно ждать о нее каких-то адекватных действий? Поймав себя на мысли, что наш разговор начал напоминать диалог двух безумных, я замолчала. Молчала и старуха, не сводя с меня тяжелого взгляда. Мама же и вовсе старалась никуда не лезть, явно ошарашенная темой разговора. Боюсь даже представить какие таракашки зашевелились в ее голове. Нет, нужно с этим заканчивать.
– Чего вы хотите от меня?
– От тебя? – Вновь рассмеялась старуха, но под моим недоуменным взглядом резко посерьезнела. – Ничего. Просто быть рядом. Я знаю, рано или поздно он все равно придет.
С этими словами старуха вдруг резко встала со стула и кинулась к двери, не оставив нам возможности ее остановить. Если честно, не очень то и хотелось. Все-таки меня порядком достала вся эта бредовая ситуация. Однако, как выяснилось, все только начиналось.
– Тебе нужно уехать! – Ультимативным тоном заявила мама, после чего пошла в комнату собирать мои вещи.
– С какой стати? Неужели ты веришь этой сумасшедшей?
– Дело не в вере. – Остановившись, мама нервно теребила край своей кофты. Это было для нее несвойственно настолько, что меня тоже невольно начала бить нервная дрожь.
– А в чем?
– Соф, тебя уже похищали, я не хочу повтора. Да и она… Знаешь, никогда не видела, чтобы человек так быстро восстанавливался после подобных ранений. А ей на вид не меньше 60, в таком возрасте это вообще нереально
Договорить нам не дали. Резкий визг тормозов за окном заставил нас выскочить на балкон, а потом и вовсе спуститься во двор. Рядом с детской площадкой, рассыпав серебристые волосы по песку лежала моя недавняя гостья. Не нужно быть врачом, чтобы понять – ей уже ничем не помочь. Однако мама все-таки начала вызывать скорую помощь. Я же на не гнувшихся ногах подошла к сумасшедшей. Водитель уже давно уехал и кроме нас троих во дворе не было никого, поэтому чего стесняться слез?
– Не плачь. – Громко хлюпая попавшей в легкие кровью, тихо проговорила старуха. – Поверь, я этого не заслуживаю.
– Вам лучше молчать, сейчас приедет скорая, вам помогут.
– Помогут? – Новый каркающий смех заставил меня вздрогнуть. – Когда же ты поймешь, таким как мы, никто помочь не в силах, кроме обладающих даром?
– Так может я… – Не договорив, вопросительно посмотрела на сумасшедшую. Да, я не верила в то, что она мне говорила, но может быть ей станет хоть немного легче.
– Не стоит. – Отмахнувшись, старуха грустно покачала головой, отчего из уголков ее рта потекла струйка крови. Вообще она выглядела отвратно. Кожа бледная почти до синевы, дыхание хриплое, болезненное. Про неестественно вывернутую руку и ногу просто промолчу. – Тебе сейчас ни веры, ни сил на это не хватит. Да и пожила я уже свое.
– Но…
Сильно закашлявшись, старуха выразительно посмотрела на мою маму, словно убеждая ее отойти. Сопротивляться воле умирающей стыдно, поэтому я просто кивнула, показывая маме, что справлюсь. Когда же она отошла, старуха неожиданно сильно схватила меня за руку и прохрипела.
– Увидишь отца, скажи, что Мария Боровская сделала все, чтобы тебя защитить.
– Я не знаю, кто мой отец. – В отчаянии проговорила я, но старуха уже не слышала.
Дернувшись в последний раз, она замерла со счастливой улыбкой на лице. При этом, из ее руки выпала небольшая деревянная игрушка. Раньше у нас дома было много таких. Кажется, папа их сам вырезал.
– Что тут? – Голос врача скорой помощи раздался совсем рядом, поэтому я долго не думая спрятала игрушку в карман.
– Старушку сбили и уехали. Мы сразу же вызвали скорую, но кажется она умерла.
– Отойдите.
Отодвинув меня в сторону, мужчина провел быстрый осмотр, после чего вернулся к нам. За это время мама уже успела сходить домой и накинуть мне на плечи куртку. Выскочив на улицу в домашнем халате, я абсолютно не ощущала холода. Слишком уж нервным выдался этот день, никак не могу поверить, что старухи больше нет. Мария Боровская – сестра того самого дядьки, который так настойчиво хотел сделать меня рабыней. Вот только у нее не было ни его гонора, ни спеси, ни гордости – только жгучий страх, переросший в чрезмерную опеку. Нуждалась ли я в ней? Если следовать ее логике – еще как, а если размышлять, как разумный человек – это явно было лишним. Если честно, мне было даже ее немного жаль. Кто его знает, в какие дебри придуманного увел ее воспаленный мозг?
– Вы вся в крови. Вас тоже зацепило? – Вопрос неизвестно откуда взявшегося полицейского застал меня врасплох. Каюсь, не нашлась, что ответить, хорошо рядом была мама.
– Старуха бредила перед смертью, приняла дочку за кого-то другого и никак не хотела отпускать.
– Что ж. – Покачав головой, мужчина сделал своим подчиненным знак грузить тело в машину. – Вам нужно будет подписать показания и можете быть свободны.
– А с ней что будет? – Вопрос вырвался сам собой, просто страшно было представить, что ее хоронят в безымянной могиле. Неправильно это как-то.