Непотопляемый
Шрифт:
Однако в тот момент, когда все примолкли, создавая Володе благоприятные условия, перед глазами Олега и мелькнула вполне конкретная картинка: увесистая «задница» сверхдорогущего бронированного «бентли» ядовито-песочного цвета… Кажется, в этот момент, стараясь держаться от наблюдаемой им машины на безопасном расстоянии, он еще подумал, что не понимает, почему она такая уж супердорогая… Лично ему «бентли» почему-то напоминал бронированный гроб, из тех, в каких у бандитов принято хоронить погибших авторитетов…
…Вот «гроб» тормозит, точнее, сбрасывает скорость и поворачивает к парковке перед универмагом на Рижской — тем самым супермаркетом, у входа в который несколько месяцев назад прогремел взрыв… Вот бежевая машина (или все-таки песочная?) плавно втискивается на освободившееся место и, наконец, замирает. А спустя минуту водительская дверца открывается и из нее выходит невысокий плотный мужчина с заурядной физиономией… Незаурядным ему издали показался только быстрый, настороженный взгляд, каким тот молниеносно окинул окружающее его пространство, прежде чем неторопливо, вразвалочку направиться к ступеням, ведущим в универмаг…
— Простите, Александр Борисович, — смущенно произнес в этот момент Яковлев, — но правда не могу вспомнить… Ночью я работал, голова несвежая… Я еще подумаю… Может, завтра?..
Ответить ему Турецкий не успел. Потому что из дальнего угла раздался разве что не дрожащий голос провинившегося Гнедича, из-за которого Турецкий сегодня едва не поссорился со Славой, по непонятным причинам обожавшим этого опера.
— Простите, Александр Борисович, — в точности повторил Олег фразу Яковлева. — Я уверен, что знаю, кто это… И знаю, почему Володе он кажется знакомым… Я его узнал!
Произнося не имя даже, а должность изображенного на рисунке человека, Гнедич не успел порадоваться моментально вспыхнувшему изумлению во взгляде Турецкого, потому что Яковлев, вопреки обыкновению, эмоционально подскочил на своем стуле:
— Точно! Точно он!.. — И редко проявлявший подобные чувства Володя, тут же круто развернувшись в сторону Гнедича, восхищенно добавил: — Олежка, ты — гений!.. Лично я бы ни за что не вспомнил, хотя в последний раз видел это чудовище только вчера…
Участники совещания успокоились не сразу. Даже профессионально сдержанный полковник госбезопасности Анисимов — и тот что-то такое-эдакое пробормотал сквозь всеобщее оживление, одобрительно поглядывая на Гнедича и улыбаясь. А про Вячеслава Ивановича и говорить было нечего: он просто сиял, с торжеством посматривая на Турецкого, не далее как полтора часа назад всячески предававшего Олега анафеме.
Наконец, все успокоились — после того как Сан Борисыч постучал по столу.
— Что ж, — усмехнулся Турецкий, — вот теперь, кажется, все понемногу встает на свои места! Если нам повезет, возможно, и мое присутствие на допросе Марусина понадобится уже постфактум… Но не будем загадывать!
— Что вы все-таки имели в виду? — поинтересовался Анисимов. — Под везением?
— Всего лишь то, что Борис Николаевич Шахмин на данный момент, возможно, еще жив… Мужики, — он теперь обращался явно к оперативникам, — я понимаю, Володя, что ты едва на ногах держишься…
— Ничего подобного! — возразил действительно резко взбодрившийся Яковлев.
— …И вы, Олег, почти не отдыхали…
— Ничего подобного! — скопировал Володю Гнедич, вызвав смех остальных.
— Ну что ж… Тише, тише… — Турецкий постучал по столу. — Если так… Слава, срочно свяжись с Романовой, узнай, где она сейчас находится. Ну и прочие интересующие нас детали.
— Александр Борисович! — Обиженный, умоляющий голос Померанцева вновь вызвал улыбки. — Ну пожалуйста!..
— Ты, Валерий, словно дитя, выпрашивающее у взрослого дяди конфетку… — Саша покачал головой, с трудом сдерживая усмешку. — Ну ладно, в порядке исключения, ввиду серьезности предстоящей операции. Но, можете не сомневаться, спецназ мы с Вячеславом Ивановичем тоже подключим…
— Само собой, я сейчас отдам распоряжение своим, — прервал только что начавшийся разговор с Романовой Грязнов-старший.
— Могу я чем-нибудь помочь? — немного повысив голос, поинтересовался посерьезневший Анисимов.
— Ну, со спецназовцами мы и сами договоримся, — сухо парировал Турецкий. — А оперативников у нас, как видите, даже лишку… Так что спасибо за предложение, но, думаю, справимся своими силами.
20
Как ни странно, но вопреки всем своим немалым неприятностям Борис Николаевич Шахмин сумел под крышей Непотопляемого выспаться совсем неплохо. Главное, с утра пораньше и сами-то неприятности показались ему не настолько катастрофическими, как вчера ночью. А в свете удачного побега из-под надзора наглого «хвоста» адвокат и вовсе показался себе чуть ли не героем.
Несмотря на не самый горячий прием, оказанный ему вчера хозяином дома, спальню ему он выделил просто роскошную… Хотя, возможно, других в особняке Кругликова просто не было.
Открыв глаза, Боб сладко потянулся на широкой старинной кровати с балдахином из тяжелого синего бархата и с удовольствием окинул взглядом обстановку, состоявшую из подлинной антикварной мебели. Здесь было все, от резного приземистого комода красного дерева до маленького клавесина с тяжелыми бронзовыми подсвечниками. В другое время адвокат непременно изучил бы каждую вещь, наверняка стоившую целое состояние, попристальнее. Но сейчас ему было все-таки не до того. Тем более что в белую, с золотыми завитушками дверь постучали и, не дожидаясь его реакции, на пороге появилась пожилая хмурая дама, катившая перед собой столик на колесиках, уставленный посудой.
— Доброе утро, — произнесла женщина заученно-вежливым тоном. — Ваш завтрак… Виталий Егорович просил передать, что ждет вас у себя в кабинете через час… Приятного аппетита!
По подсчетам Боба, успевшего глянуть на часы, Виталий Егорович уже минимум, как полтора часа, должен был пребывать на своей службе. Неужели решил остаться из-за него, Шахмина, дабы утрясти возникшие у того проблемы?..
Эту мысль Борис Николаевич, будучи реалистом, отмел сразу. Но и размышлять дальше о причинах, побудивших Непотопляемого остаться, тоже не стал, решив, что к нему лично это никакого отношения не имеет. Правда, было весьма на руку: чем раньше он обговорит с Непотопляемым детали пребывания под его крышей, тем лучше.
Поданный завтрак соответствовал европейским стандартам: апельсиновый сок, пышущая жаром яичница с грудинкой, еще теплые, явно домашней выпечки булочки с маком и корицей и, конечно, кофе.
Трапеза окончательно успокоила Шахмина, и, покончив с ней, он неторопливо оделся в свой кем-то тщательно вычищенный костюм и не менее тщательно выстиранную и выглаженную рубашку. До визита в кабинет хозяина оставалось ровно пять минут, когда в дверь вновь постучали. На этот раз на пороге стоял охранник — не вчерашний, но похожий на вчерашнего, как брат-близнец. Шахмин кивнул, отвечая на приветствие, и отошел от громадного старинного трельяжа, перед которым только что завершил свой туалет: в четырехэтажном особняке Непотопляемого он был всего лишь второй раз и вряд ли бы отыскал хозяйский кабинет без сопровождающего.