Неповторимое. Книга 4
Шрифт:
— Нет, это было в позапрошлом. Главком РВСН Владимир Федорович Толубко в принципе был на нашей стороне, т. е. против этой, как вы ее назвали «абракадабры». Но в то же время говорил мне: «Вы же поймите мое положение — ОН давит, а я вынужден говорить, что надо еще подызучить. Вот вы с Владимиром Михайловичем (генерал-полковник В. М. Вишенков — начальник Главного штаба РВСН) постройте, как предлагаете, такую, как вы считаете, деревянную пусковую установку, и мы все глянем на этого монстра. Я согласен с вами — это будет убедительно». Коль он дал добро, то все закипело. Через неделю пусковая стояла на заднем дворе Главного штаба РВСН. Мы ее сфотографировали, в том числе у трехметровых колес, поставили офицера — на общем фоне он был как муравей. Сделали утечку — фото попало министру. Он внимательно рассмотрел, но не
— Это хорошо, что вопрос закрыт. Мне Владимир Федорович тоже звонил. Что еще новенького?
— Готово учение — тренировка Верховного Главнокомандующего по управлению Стратегическими ядерными силами. Вчера проверил всю документацию, командные пункты, расчеты — при первой команде будут задействованы. Так что можно Верховному доложить. Желательно ему отключиться на весь день. Или хотя бы на семь-восемь часов. Меньше нельзя. Это — с кратким вашим разбором. Надо чтобы он не только глубоко понял, но и прочувствовал эту систему. Мы приготовили два варианта тренировки. При этом оба надо обязательно «проиграть» на нашем учении: первый — когда наносится ответно-встречный удар; второй — когда мы проводим только ответный удар, но в условиях, когда на нашей территории успевают ударить только средства передового базирования противника, т. е. подводные лодки США и стратегические ядерные силы Англии и Франции, а также «першинги» и крылатые ракеты США в Европе. Все тяжелые ракеты с американского континента еще в полете. Обстановка будет очень сложная.
Как я и докладывал в ходе утверждения замысла и плана проведения этого учения и как я понял вас, министр обороны тоже согласен, чтобы перед началом занятий вы или по вашему поручению надо популярно доложить: что будет, что ожидает участников учения, перед чем они окажутся, с чем встретятся и как приблизительно надо действовать. При этом желательно развернуть вероятные детали картины накануне нападения противника (за месяц, за неделю, за сутки, за час до удара), во время нападения и после нападения. Соответственно — какими будут наши действия: накануне удара — все подчинено недопущению трагедии плюс повышение готовности наших средств; во время нападения — доведение команд и сигналов до исполнителей; после нападения — выявление обстановки у нас в стране, в том числе состояния Вооруженных Сил, экономики, потери и меры по ликвидации последствий, восстановление управления страной. А также определение (в основном через спутники, если сохранятся они и пункты управления ими) обстановки в странах, которые подверглись нашим ударам. Думаю, имеет смысл разыграть во втором варианте (ответный удар) еще и подвариант — когда командные пункты управления стратегическими ядерными силами тоже выходят из строя и включается система, обеспечивающая подачу сигналов на разблокирование «живых» ракет» всех видов и на их пуск. Это эффективное средство Верховный тоже должен опробовать, точнее, иметь в виду.
— В принципе я с вами согласен, — начал Николай Васильевич, — в этой обстановке просто будет некстати выходить с предложением по учению. Видно, надо подождать, пока все утихнет. Пожалуй, при первой встрече оставлю ему справку о готовности этого учения, а как он там решит — посмотрим… Что еще?
— Александр Максимович Макаров просит подъехать: освоили новую технологию (А. М. Макаров — генеральный директор производственного объединения «Южный машиностроительный завод» в Днепропетровске). Сказал ему, что можно приблизительно через месяц.
И, наконец, есть необходимость доложить по южно-корейскому самолету. Звонил сегодня Иван Моисеевич Третьяк: обеспокоен тем, что этот вопрос ставится на Политбюро — в условиях расхождения во взглядах у членов Политбюро это чревато опасностями. В связи с этим я думаю, что было бы целесообразно вам попасть на это заседание и выступить. Дмитрий Федорович Устинов если и будет выступать, то может только усугубить ситуацию. Вы скажите министру, что вам тоже желательно поприсутствовать на заседании. Вопрос прямо касается Генерального штаба.
— Это исключено. Он и так смотрит на меня, как на… Но действовать надо, вы правы. Думаю, что можно было бы поступать так. Я обзвоню основной состав членов Политбюро и расскажу им суть вопроса — как это все
Так Николай Васильевич и сделал. Но когда проходило заседание Политбюро ЦК, то все-таки спор разгорелся: оправдывать военных за сбитый самолет или взыскивать с них, тем более такие жертвы и такой накал в мире, и особенно в США. Конец спору положил генсек. Юрий Владимирович Андропов сказал (он звонил), что в оценке действий военных не должно быть сомнений — они поступили верно, тем более что на протяжении всего многочасового полета над нашей территорией и акваторией считалось, что это разведчик. Мало того, самолет-нарушитель совершенно не реагировал на требования нашей ПВО. Что касается ошибки, которая якобы была допущена то ли по техническим причинам, то ли экипажем, и это, мол, объясняется отклонением самолета от международного маршрута, то это блеф: на самолете ультрасовременная аппаратура и пилоты имели высший класс подготовки. Наши воины выполнили свой долг. В то же время мы сожалеем о происшедшей трагедии и скорбим по невинно погибшим.
На этом можно было бы и поставить точку на инциденте с южнокорейским самолетом. Но ради объективности надо заметить, что этим вопросом всесторонне и глубоко занималась Международная организация гражданской авиации (ИКАО). Для проведения детального расследования произошедшего эта организация потребовала от Советского Союза и от США все документы, которые имели прямое и косвенное отношение к полету «Боинга-747» южнокорейской авиакомпании из Нью-Йорка в Сеул рейс № 007. СССР представил всё, вплоть до записей дежурной службы и наших пилотов. Кроме того, была предоставлена возможность на месте посмотреть организацию и проведение работ по доставанию с морского дна спасательной службой Тихоокеанского флота всевозможных останков. Одновременно разыскивались «черные ящики», где должна была быть основная запись всех событий.
В то же время Соединенные Штаты категорически отказались предоставить значительную часть своих материалов. Хотя самолет летел из Нью-Йорка и, сделав остановку в американском аэропорту Анкоридзе на Аляске, стартовал отсюда на Сеул и именно здесь произошли все события с «ошибкой», американские официальные службы заявили, что они не могут представить ряд материалов по «соображениям национальной безопасности США». Хочу еще раз напомнить читателю, что речь-то идет о гражданской авиации, о гражданских аэродромах и самолетах, о гражданской, а не военной службе — при чем здесь национальная безопасность? В Советском Союзе представляют даже данные из военной организации — ПВО страны, а в США «не могут» представить данные, которые касаются только гражданской авиации. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять истинные причины отказа США выдать по просьбе ИКАО все интересующие ее документы.
Кстати, когда все-таки «черные ящики» были обнаружены (а контролем за их отысканием занимался С. Ф. Ахромеев), то воспроизведение записи магнитной ленты через магнитофоны, к сожалению, ничего нового не дало. Правда, высказанная американцами версия о неисправности бортовой аппаратуры не подтвердилась.
Между прочим в 1993 году, т. е. в десятилетие этого события, содержимое «черных ящиков» нами навечно было передано в ИКАО. А некоторые российские журналисты (особенно газеты «Известия»), фамилии которых нет смысла называть, занялись было собственным, как сейчас модно, расследованием и печатали материалы по этому поводу на всю страницу огромной газеты, да еще и во многих номерах несколько месяцев (!).
Однако это был далеко не первый случай нарушения госграницы, если говорить о гражданской авиации США (я южнокорейскую авиакомпанию тоже отношу сюда). В 50-е годы наша ПВО сбила «боинг» — тоже на Дальнем Востоке, и он тоже нарушил элементарные правила и не подчинился требованиям нашей ПВО. В конце 70-х был случай, когда «Боинг-747» нарушил нашу границу в Мурманской области, и его тоже подбили, о чем говорил Н.В.Огарков на пресс-конференции. А было это так.
20 апреля 1978 года в 22 часа по московскому времени на командном пункте корпуса ПВО страны дежурный офицер объявил: «Обнаружена цель! Цель нарушила наше воздушное пространство севернее Североморска (главная база Северного флота) и сейчас пролетает Мурманск. Идет строго на юг в сторону Африканды, на запрос не отвечает».