Неповторимое. Книга 4

Варенников Валентин Иванович

Наша группа сразу поехала в знаменитую в то время долину Бекаа. Мы намеревались вначале изучить именно там, на одном из самых горячих участков, условия ведения боевых действий, а затем, возвращаясь обратно к Дамаску, осмотреть все подготовленные оборонительные рубежи. Надо иметь в виду, что на этом направлении возглавлял группировку сирийский генерал в ранге командира корпуса. На наш взгляд, он командовал этой группировкой уверенно и со знанием дела.

Долина тянулась с севера Ливана на юг на несколько десятков километров. Ширина ее была разной. Там, где были мы, она достигала более километра. Между прочим, мне сразу бросился в глаза высокий уровень цивилизации, особенно дизайн строений и приусадебных участков, а также культура земледелия. Конечно, долина Бекаа— это одна из самых плодороднейших земель на планете, а климатические условия весьма благоприятствуют выращиванию

высоких урожаев. Но чтобы получить такие урожаи, нужен немалый труд. И мы всюду видели следы и плоды этого труда. К примеру, виноградники устроены галереями. По П-образным деревянным стойкам, закрепленным сверху между собой для устойчивости рейками, плетется лоза, образуя с боков сплошную стену, а сверху — густую крону. Это очень удобно и для растения, и для работника.

Жаль, конечно, что у меня не было времени хотя бы в общих чертах изучить жизнь и быт местных жителей. Надо было заниматься своим делом — изучать условия ведения боя.

Изучив оборону, мы с сирийскими товарищами единодушно пришли к выводу, что она весьма примитивна: долина на двух участках «разрезана» поперек так называемым противотанковым рвом, плюс на некоторых прилегающих высотах установлены несколько пулеметов. И всё. Пехота, различные специалисты и даже минометчики забрались в эти противотанковые рвы, считая их неприступными рубежами. Разобрав все детально, как надо провести дополнительно инженерное оборудование и какая должна быть система огня, мы отправились на высоту «Султан», которая возвышалась, как искусственный огромный холм между двумя противотанковыми рвами, но ближе ко второму (северному) и несколько сдвинутый к западу. Это было просто чудо природы — в спокойной долине вдруг такой холм высокий в 100–120 метров (а может, и больше). На макушку холма шла хоть и узкая, но отличная с твердым покрытием дорога. По всему холму были разбросаны домики с садами и огородами. Наверху находилась смотровая площадка — видно, специально построенная для туристов. Отсюда открывалась прекрасная панорама на несколько километров вверх — на север и вниз — на юг (т. е. в сторону противника). А что же здесь из оборонительных средств? Только один крупнокалиберный пулемет.

Конечно, мы всё капитально поправили. В том числе рекомендовали разместить здесь не только огневые средства и боевые подразделения, превратив «Султана» в неприступную крепость, но и командно-наблюдательные пункты общевойсковых и артиллерийских командиров, а также авианаводчиков. Поскольку у наших сирийских друзей было так заведено, что инженерное оборудование рубежей и огневые позиции всех видов строили гражданские инженерные организации по найму (договору), мы порекомендовали товарищам срочно привезти сюда, в долину Бекаа, несколько тысяч больших саперных лопат (которыми у них — сирийцев, кстати, завалены все склады), проинструктировать офицеров и солдат, что конкретно от них требуется: минимум — окоп для себя и офицера, чтобы сохранить жизнь, а максимум — взводный или ротный опорный пункт. А затем как продолжение дополнительно строить оборону уже будут, как это и заведено, инженеры.

С нами согласились, и работа если уж не закипела, но началась. Мы обещали подъехать завтра и посмотреть результаты.

Очень важным моментом мы считали оборудование позиций на высотах гор, обрамляющих долину Бекаа с востока и запада. С этих позиций все прекрасно просматривалось и простреливалось. И если в самой долине, в затылок противотанковым рвам в 100–200–300 метрах отрывались траншеи для боевых подразделений и огневые позиции (в том числе для танков, артиллерии) с целью отражения удара с фронта, то на этих высотах должны быть позиции главных сил, которые вначале огнем обязаны были нанести атакующему существенный ущерб, а затем контратаками добить агрессора. Конечно, непосредственно в долине противник может массированно применить танки, но тем самым он попадает в огневой мешок. Что и требуется.

С таким приблизительно подходом у нас было рассмотрение и последующих рубежей, на которые должен был наткнуться противник в случае, если вздумает развивать удар с долины Бекаа в направлении Дамаска. При этом мы тоже рекомендовали не ожидать подхода строителей для инженерного оборудования оборонительных рубежей, а начинать это делать войсками, как у нас.

Интересно складывалась обстановка с нашей оценкой ситуации в районе Голанских высот.

Мне сразу бросилось в глаза, что по гребню этих высот установлены различного рода радары, развернутые в сторону Сирии безо всякой защиты. Это походило просто на вызов, поскольку эти РЛС были вполне досягаемы даже из 82-мм минометов. Они стояли на сирийской земле и нагло просматривали

всю территорию, при этом даже не делалось попыток укрыть хотя бы их жизненно важные элементы. Что ж, эта их самоуверенность и пренебрежительный вывод о том, что сирийцы не посмеют их тронуть, тоже должны быть нами использованы в полную меру.

Радиолокационные станции, расположенные на Голанских высотах, обеспечивали техническую разведку большой части территории Сирии и все ее воздушное пространство, а также управление всей боевой авиацией Израиля (наведение на воздушные и наземные цели).

Характерно, что аэродромы, на которых базировалась израильская боевая авиация, находились сразу за Голанскими высотами. Подлетное время от ближайшего аэродрома было всего лишь пять-семь минут. Это, конечно, ставило агрессора в очень выгодное положение. И наоборот— в сложном положении оказывалась сирийская сторона: парировать такой внезапный удар было очень сложно. Но при всех условиях, даже если бы мы по «горячей» линии могли передавать сообщения сирийским друзьям через две-три минуты после массового взлета авиации противника (используя свою систему спутников), то и в этом случае при внезапном нападении вся боевая авиация Сирии не успевает подняться в воздух и будет застигнута ударами на аэродромах.

Что делать?

Мне приходит мысль о создании системы немедленных ударов по важнейшим объектам (СНУВО) противника, от которых в первую очередь зависит всё управление силами и средствами нападения. В частности, если все радиолокационные станции на Голанских высотах поразить ударом дежурных артиллерийских средств прямой наводки и с закрытых позиций, то у противника полностью разрушается система управления авиацией. Его ударные самолеты, имеющие боевое задание нанести бомбоштурмовой удар по конкретным целям, каждый раз рассчитывают на корректировку своего полета и детальную наводку со стороны командно-наблюдательного пункта, который отлично «видит» своими локаторами и каждый самолет, и каждую цель. С этих командных пунктов осуществлялось и наведение истребительной авиации на авиацию сирийских ВВС, если та успевала взлететь. Поэтому, разрушив систему управления авиации противника, можно было бы рассчитывать на дальнейшую победу.

В моем представлении эта система должна выглядеть следующим образом.

Располагая достоверными данными разведки о всех военных объектах противника, отбираются важнейшие — это в основном пункты управления, радиолокаторы, наиболее опасные ударные средства типа самолетов на аэродроме, ракетных установок и т. п. По перечню отобранных целей назначаются наши средства поражения — артиллерийские и минометные батареи, танковые подразделения (главным образом для стрельбы прямой наводкой), ракетная бригада (головные части ракет в обычном снаряжении). На главные цели назначаются по два-четыре средства поражения. Для них оборудуется две и более огневых позиции с мощной инженерной защитой. Все ударные средства постоянно наведены на свои цели. Они находятся на боевом дежурстве в готовности: артиллеристы, минометчики и танкисты — к открытию огня через две-три минуты после команды; летчики дежурных звеньев вертолетов и самолетов — к взлету через три-пять минут после команды; летчики остальных боевых самолетов и вертолетов с подвешенными ракетами и бомбами — через 15–30 минут после команды (летчики на казарменном положении— как временная мера); пуски тактических и оперативно-тактических ракет — через 15 минут (в основном по аэродромам — взлетно-посадочным полосам и пунктам управления полетами).

Прибыв в Дамаск, я поделился этими мыслями с Н.В.Огарковым. Мое предложение его заинтересовало. Мы собрали узкий круг наших специалистов, посоветовались, прикинули — вроде должно получаться. В том числе можно иметь три-четыре смены артиллеристов и танкистов, если будут дежурить по месяцу.

Но вдруг Николай Васильевич засомневался:

— Все это соблазнительно, но смогут ли наши сирийские друзья удержать все это в тайне? У них даже из Генштаба кое-что просачивается буквально на следующий день.

— Думаю, этого опасаться не надо, — успокоил я Огаркова, — на мой взгляд, это даже лучше. Надо создать вокруг этого ореол строжайшей секретности, чтобы привлечь внимание. А тем временем делать всё капитально, как задумано. Наша цель — с началом агрессии уничтожить или подавить особо важные объекты противника. И мы будем это делать при любом условии — знает противник о нашем замысле или не знает. Но если мы определим, что он против наших огневых средств будет назначать свои соответствующие средства, — примем дополнительные меры. Осведомленность противника об этих мерах будет только отрезвляюще действовать на охотников поиграть в войну. А это тоже в наших интересах.