Неправильный красноармеец Забабашкин

Арх Максим

Глава 8

Не отступать и…

И артиллеристы не подкачали. Со стороны наших позиций поднялись клубы дыма, до ушей донеслись звуки выстрелов и почти одновременно с этим я увидел, как вспыхнул первый танк в правой колонне. Второй снаряд, к сожалению, в первый танк правой колонны не попал, промазав, однако, пролетев вперёд, каким-то чудом поразил грузовик, который ехал в центре одной из колонн. Кабина машины разлетелась и транспорт, на полном ходу вылетев с дороги, ударился в телеграфный столб на обочине, после чего остановившись, загорелась. Из её кузова стали вылезать, вываливаться и выпрыгивать раненые и контуженые после

аварии солдаты противника. Они помогали друг другу и отползали в кювет подальше от чадящего чёрным дымом грузовика. Так как эти фрицы ползли в мою сторону, то я не стал дожидаться взрыва мин, а решил их экспрессом отправить в геенну огненную теми средствами, что были под рукой.

Точную скорость, с которой вёл огонь, я, конечно же, не засекал. Но, на мой взгляд, я делал около сорока выстрелов в минуту. К этому выводу я пришёл потому, что не прошло и полминуты, а пехота врага в количестве двадцати трёх человек отправилась в преисподнюю. Не знаю, сколько их было в кузове транспортного средства, но наружу вылезло именно чуть больше двадцати особей. Хотя я могу и ошибаться, если честно, время в такие моменты не понять — оно то летит с околосветовой скоростью, то замедляется и растягивает мгновения в тягучие кисельные микровечности.

Всё ещё ожидая взрыва минной ловушки, переместил свой взор, а вместе с ним шквальный огонь, на противников, находящихся в моей лесопосадке. Те, вероятно, обрадовавшись, что с моей позиции в их сторону огонь не ведется, активизировались и вновь стали подползать.

Было очевидно, что противник продолжит давить. Я видел, что в деревьях лесопосадки то тут, то там, мелькают немецкие пехотинцы. Подкрепление это было или те, кто шёл позади уже уничтоженных солдат, но было их много. Не став долго думать, открыл огонь, вот только эта волна наступавших, на мой взгляд, была более проворной. Не всегда мне удавалось успеть выстрелить, настолько быстро фигуры прятались за стволами деревьев или прижимались к земле.

Стиснув зубы до скрежета, держал оборону, и каждый раз, вновь и вновь перезаряжая винтовку, радовался тому, что перед этим боем патроны я получил не врассыпную, а в обоймах. Это существенно увеличивало скорость перезарядки, и, следовательно, поражал я приближающиеся ко мне цели значительно чаще.

Ежесекундно концентрируясь и фокусируя зрение, я искал подходящую под ликвидацию цель и сразу же её уничтожал. И хотя немцы были проворными, но я был ещё проворнее и точнее. Как ни старались они спрятаться, я их находил и сразу же отправлял в сторону противника девять граммов смертоносного свинца.

Достаточно быстро уладив это дело, при этом уничтожив, как минимум, семь солдат и ранив двух, тем самым отбив на время желание лезть ко мне, вновь сосредоточился на колонне.

Секунда тянулась за секундой, а ожидаемого взрыва всё не было и не было.

«Почему не взрывают? Ведь уже пора!» — каждые несколько секунд задавал я себе вопрос, на который не мог знать ответ.

Так или иначе, а колонна замедлила ход и стала скапливаться, останавливаясь из-за перекрывшего дорогу танка и объезжая его.

Наши артиллеристы вновь выстрелили и подбили ещё два танка, которые, объехав по обочине горящего собрата, хотели продвинуться вперёд, однако между чадящими стальными препятствиями образовалось достаточное расстояние для того, чтобы следующая за ними тяжёлая техника могла беспрепятственно продолжить наступление.

Артиллеристы вновь произвели по выстрелу. Не знаю, как и по какому принципу они выбирали цели, но на этот раз был подбит танк, находящейся в середине дальней от пушек

колонны. Боеукладка бронированного чудища сдетонировала, башню взрывом сорвало с погона и она улетела в кювет, накрыв своим весом часть ране уничтоженных мной пехотинцев.

А тем временем танки, что находились в начале колонн, стали объезжать поражённые машины и рваться к городу. Наши артиллеристы продолжали вести по ним огонь, но, к сожалению, пока развить успех им не удалось — выстрелы уходили в молоко, а от пары попаданий танковая броня на этот раз отмахнулась вспышкой с бестолковыми искрами.

Пришло полное осознание того, что с минной ловушкой что-то пошло не так, и она уже не сможет обеспечить нам преимущество в виде внезапности и организации паники среди врага. Наблюдая за тем, как хищные силуэты танков вот-вот наберут скорость, и тогда их уже будет не остановить, покосился на ту часть лесополосы, которая вела к Новску. Чуда не произошло. В мою сторону никто не направлялся. Не увидев возвращающегося на позицию Воронцова или какого-то другого командира, который мог бы отдать приказ, решил взять командование засадным отрядом на себя.

Самоуправство, конечно. Но что делать? Того требовала боевая обстановка. А потому пришлось нарушить устав и, не будучи командиром, начать командовать. Но то, что командовать я собирался только лишь самим собой, это дело десятое и к сути не относится.

А потому, как и ранее до этого, я прекрасно понимал, что сейчас мне придётся действовать строго по обстановке.

Поэтому без тени сожаления подстрелив из винтовки ещё пару немцев, которые не пытались подойти к моему окопу, а старались вытянуть то ли раненых, толи убитых камрадов, вновь зарядил мосинку и отставил её в сторону. Поправив на поясе пистолет ТТ, который мне командование дивизии в виде награды выдало для личного пользования, подошёл к стоящему в трёх шагах и ждущему своего часа ПТР, глубоко вздохнул и, понимая, что начинается новый этап битвы, сфокусировав зрение, перешёл к делу.

— Выстрел! — скомандовал себе я и нажал на спусковой крючок.

«Бабах!» — послушно ухнуло противотанковое ружье, и первый гостинец отправился в полёт к своей бронированной цели.

Противотанковое ружьё системы Рукавишникова образца 1938 года не подвело, и спустя пару секунд пуля познакомилась с крупповской бронёй. Это было воистину первое знакомство моего ПТР с танком противника, и, нужно сказать, прошло оно весьма удачно. Немецкий Т-3, получив попадание в двигатель, практически сразу остановился и задымил.

Этот танк был четвёртым в колонне и пытался объехать подбитые танки, но я ему это сделать не дал.

Как по сигналу ожила вражеская пехота, рассредоточенная по полю и лесопосадке. Я чувствовал какую-то неправильность в происходящем, и, кажется, вот в чём она была — по моей позиции не вели ответного огня. Да, маскировка и затишье до поры до времени скрывали меня от гансов, но вечно так продолжаться не могло.

Понятное дело, что в утреннем сыром тумане и прочих подарках природы можно лишь обнаружить редкие вспышки выстрелов моего оружия, и то случайно, но по всему полю боя начали вспыхивать султанчики огня — в мою сторону открыли огонь на подавление, кажется, это так называется. Где-то неподалёку застрекотали пистолеты-пулемёты, по территории начали вспухать раскромсанные свинцом комья земли. Пару раз пули с противным свистом пролетали достаточно близко, но пока опасность от стрелкового оружия скрывалась разве что в его количестве у немцев и том факте, что пуля, по словам великого полководца Суворова, интеллектом не особо отличается.