Непреодолимое искушение

Леклер Дэй

Чейз вытащил из холодильника остатки цыпленка. Пока он ел, Рейф мерил шагами смежную комнату и то и дело бросал на брата раздраженные взгляды. Утолив голод, Чейз сказал:

— Эмма не хочет отступать. Она хочет гарантий для рабочих. Если бы ты был на ее месте, поступил бы так же.

— Я не на ее месте. — Рейф сложил руки на могучей груди. — И я не собираюсь обеспечивать рабочих, ты знаешь почему.

Чейз пожал плечами:

— Если не хочешь, чтобы об этом узнал и весь город, советую тебе заверить их, что

ничего плохого ты им не сделаешь. Или меняй свой коварный план.

Рейф покачал головой:

— Не изменю. Как нам успокоить их на достаточно долгое время, чтобы сделка состоялась?

— А все называют ублюдком меня…

Рейф недобро усмехнулся:

— В отличие от тебя, я не так остро реагирую на прозвища.

— Потому что ты родился в законном браке. — Чейз бросил пустую картонку в ведро под раковиной. — На моем месте ты бы не был так спокоен.

— Может быть, — согласился Рейф. — Даже наверняка. Если бы мой отец оказался не таким честным, у нас с тобой было бы куда больше общего.

Чейз вышел из кухни и открыл дверь балкона-галереи, опоясывавшего весь дом:

— Давай выйдем, хочу подышать.

Ветер приносил запах моря, и голова Чейза постепенно прояснялась. Рейф присоединился к нему. Они стояли у перил, не пожелав сесть за легкий столик, и смотрели на океан. Рейф, как всегда, выбрал самое лучшее место, и хотя Чейз был приверженцем более скромных форм, вид не мог не впечатлить его. Ему вдруг захотелось, чтобы у него был свой дом, оглашаемый смехом детей, согретый женской лаской, и не просто женской, а лаской Эммы. Он хотел, чтобы у него была настоящая семья.

Это желание заронило искру понимания, как выйти из положения, в котором оказался Рейф. Чейз немного подумал и сказал:

— Помнишь, как наши родители сообщили нам, что хотят пожениться?

— Лучше всего я помню злость и боль. Я не хотел верить, что мой отец способен привести кого-то на место моей матери всего через три года после ее смерти. — Он красноречиво посмотрел на Чейза. — Еще я помню, как ты выбил из меня эти мысли.

— Просто я знал, что никто не мог заменить Ханну, а мама не стала бы и пытаться. Зачем бы ей это?

— Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что она идеально подходила отцу, — пробормотал Рейф.

Чейз медленно улыбнулся:

— Но не так идеально, как Ханна.

Улыбка смягчила резкие черты лица Рейфа.

— Конечно нет. — Его выгоревшие брови сошлись к переносице. — А почему ты вспомнил об этом?

— Я вспомнил, как Боб усадил тебя…

— Насильно, если я правильно помню.

— Без сомнения. — Чейз прищурился, вспоминая, что конкретно сказал его отчим. — Боб сказал, что надеется, что когда-нибудь ты найдешь способ увековечить память о твоей матери, дать всем понять, какой особенной она была.

— Если ты пытаешься заставить меня передумать насчет «Уорт индастриз»…

— Заткнись, Рейф, и послушай меня. Я не об этом. Ты всегда обвинял всех, что они не помогли Ханне, когда она заболела. Почему бы тебе не организовать какое-нибудь благотворительное мероприятие в ее честь, чтобы все вспомнили о ней. В то же время ты сможешь намекнуть, что собираешься надолго задержаться здесь.

Рейф притих: очевидно, эта идея показалась ему не совсем отвратительной.

— Какое мероприятие, например?

— Не знаю. Эмма курирует местный женский приют, можешь присоединиться к ней.

— Нет. — Рейф покачал головой. — Я хочу, чтобы это было что-то особенное, ассоциирующееся с моей матерью.

— Хорошо. Чем она интересовалась? Что ее волновало?

— Было кое-что… — Рейф вглядывался в океанскую даль, как викинг с носа своего корабля. Сегодня океан был спокоен, солнечные лучи ласково гладили волны. — Она много времени посвящала рабочим-испанцам, пыталась улучшить их английский, учила читать. Она даже вызвалась преподавать в местной школе, учить детей, для которых английский — не родной язык. Но больше всего ее беспокоила грамотность среди взрослых. Она считала, что единственный способ выбиться из низов — учиться и работать над собой. Это дало бы новому поколению надежду на то, что они смогут жить лучше, чем их родители.

— «Надежда Ханны»? — осторожно предложил Чейз. — Неплохо звучит, как тебе кажется?

— Неплохо, — ворчливо признался Рейф, опустив голову.

— Расскажи Максу, спроси его мнение.

— Хорошо.

— Ладно, мне пора. — Чейз хлопнул брата по плечу. — Ты в порядке?

Ощущение уязвимости покинуло Рейфа, уступая место привычной спокойной уверенности.

— В порядке. Но ты все еще должен решить, что делать с Эммой Уорт.

— Оставь это мне, — сказал Чейз.

— С этой минуты ты должен будешь отвлекать ее от сделки, не важно как. Возьми мой самолет, если хочешь, увези ее в романтическое путешествие. — Рейф бросил на Чейза предостерегающий взгляд. — Надеюсь, ты услышал меня, брат. Убери ее с моей дороги, или я сам сделаю это.

— Тай, это Рональд Уорт.

— Уорт! Рад слышать! Как раз собирался позвонить тебе.

Ложь. Впрочем, Рональд сам сказал бы то же самое на месте Тиберия Бэррона.

— Твой сын работает с Рейфом Кэмероном над покупкой моей фабрики.

— Чудесно, чудесно, рад это слышать. Тебе крупно повезло, что Чейз в деле.

— Конечно, — сухо сказал Рональд. — Жаль, что он работает не на меня.

Тай рассмеялся:

— Отлично сказано. Так в чем дело? Что-то случилось, иначе ты не позвонил бы.

— Точно. Надо кое-что уладить.

Бэррон долго молчал и наконец сказал:

— Это как-то связано с Чейзом?