Непридуманная жизнь
Шрифт:
– Одиннадцать.
– Что одиннадцать?
Спросил папа, придя домой с ларька с бутылкой пива.
– Одиннадцатый день ты пьешь.
– Что? А ты кто такая мои дни считать? Пью я, или не пью? Захочу бабу приведу, захочу с девочками здесь сидеть буду! В чём вопрос?
Я стояла и молчала, папа был выпивший, а я уже писала, что я его всегда побаивалась в таком состоянии, но тогда были рядом и мама и Катя, а сейчас… Я стою одна, он на меня кричит, а вдруг ударит?
– На! Я тебе тут чипсы купил. Иди, собирайся!
Когда мы выходили из дома, по мне было видно, что я расстроена, мама была на улице и ступеньки к дому, который находился на фундаменте, находились достаточно высоко, что бы я могла её видеть.
– Куда пошли сосед?
Так мама начала называть папу после развода. Особо остро он на это не реагировал, просто делал вид, что его всё устраивает. Может, конечно, он был просто рад, что хотя бы так, но мама с ним общается.
– Привет Лена! Иринку в школу собирать!
Да, маму мою звали Елена. Когда они разговаривали с отцом, я не смотрела на неё, а наоборот ушла из поля обозрения.
– Ну, давай, собирай.
В тот год, папа собирал меня по акции «мне вообще всё равно, если это не дорого» и была ещё одна «да здравствует распродажа». Ходить с выпившим отцом по рынку, то ещё удовольствие. Вот если бы не школьные принадлежности, я бы подумала, что в школу идёт папа. Он всегда был таким, говорил: «Если я работаю, значит, имею право покупать себе всё то, что мне нравится». С одной стороны он конечно прав, но когда у тебя ребенок идет в школу, я думаю в первую очередь нужно думать об этом? Нет?
Глава 5. Сумасшедший год
Первое, первое сентября, когда я пришла на него совершенно одна, без родителей. Папа на эти мероприятия вообще никогда не ходил, но мама… Мама, конечно, пошла, только с Катей, Настя на тот момент пошла уже в садик, откуда всегда забирала её Катя, потом уже Катя рассказала мне, как ей это нелегко давалось. Настя у нас всегда была с особым характером. Мы с Катей хорошенько получали за неё от родителей, и в её правила воспитания не входило «ябедничать нельзя», поэтому Настя довольно умело этим пользовалась.
Находясь на линейке в школьном дворе, я увидела своих одноклассников, которые достаточно подросли за лето. Не то, чтобы до неузнаваемости, но весьма заметно. Никто из одноклассников не знал о том, что мои родители развелись, и я особо не хотела об этом говорить, ведь кого это касается? Моя ведь семья. Мама видела меня на линейке, но просто прошла мимо и не поздоровалась. Это была первая наша встреча, без приветствия. Потерянные чувства, которые я до сих пор не могу описать словами. Стоя в толпе народа, без цветов, хотя всегда было принято ходить с ними, я просто не видела там себя. Мне казалось это всё длинным затянувшимся кошмарным сновидением, хотелось убежать на крышу, укрыться маминой шубой и сидеть пока этот сон не закончится.
Гуляя на улице в выходные дни, я услышала крик из дома, где теперь жила, отец сильно кричал, а потом разбились стекла.
– Что там происходит?
– Я не знаю, пошли, посмотрим!
Подходя к дому, я увидела, как муж тетя Ани, которую я очень «любила» стоит и шатается, а изо рта у него идет кровь. Осмотрев его ещё раз, что бы понять, что с ним произошло, я увидела на его футболке кровь, которая уже не сочилась, а бежала с него. Конечно, скорую помощь вызвали, и его удалось спасти, но приезды полиции и эти разборки, а ещё лицо этого мужчины, прям как в фильме ужасов, хорошо отложилось в моей памяти. Потом, как выяснилось, он пришел к моему отцу выяснять отношения, а отец ему не стал открывать двери, тогда тот разбил окно. Папа не выдержал, схватил нож и порезал этого мужика. Таких подобных историй было очень много. Драки были всегда, когда папа гулял со своими друзьями, а я в это время, спала в другой комнате. Ну, как спала… Лежала и просила Бога о том, что бы папа лег спать, потому что мне с утра вставать в школу. Самое интересное, что тогда я даже не задавала себе вопрос, почему мама не приходит, не спрашивает, как у меня дела, как в школе, делаю ли я вообще уроки, что я ем и где я сплю, ничего… Я так скучала по маме… Однажды я нашла её фотографию, вырезала её лицо и повесила вместе с крестиком на веревочке. Ходила, смотрела на неё, и мне казалось, что она сейчас рядом и любит меня. Может я, тогда сошла сума? Я не знаю! Но то, как сильно мне её не хватало, и, правда, сводило меня сума.
Было обидно, когда ночью, папа обнаружил меня на крыше дома в маминой шубе, ведь вместе со мной, он обнаружил моё тайное место. Я тогда ушла туда ночью, потому что папа опять выпил, орал и громко топал ногами, создавая шум толпы и веселья, а я боялась опять не выспаться, потом сидеть и спать на уроках. Вот, кто по настоящему, сходил сума. Моё качество, которое, преследует меня на протяжении всей жизни, найти оправдание человеку, это моё хобби я бы даже сказала. Вот и здесь так же, да, я злилась на отца за его пьянки, но ведь я не знала, что он чувствовал… Может ему и правда, было на столько плохо, что он выливал всё это в такое представление? Но ведь когда они жили с мамой, он тоже пил, а мама за что-то его любила, и троих детей ему родила… Мне не жалко его, у меня просто к нему чувство сострадания, сейчас, в этот момент. Может в ту ночь, я бы просто замерзла на этой крыше, потому что на улице была зима, а я убежала из дома в майке и трусах. Спас ли он меня тогда? Или наоборот дал мне возможность умереть, но совсем иначе. Видно у Бога были другие планы на меня. Убить, как человека внутри и дать время снова воскреснуть.
Папа нашел работу сторожем, эта была приятная новость и несколько смен он уже отработал. Уходя в ночную смену, папа показал, как нужно топить печь и когда её нужно закрывать, чтобы не угореть.
В двенадцать лет, я научилась топить печь, готовить кушать, стирать в тазиках, пока папа был на смене. Я была рада, когда он уходил, потому что я могла выспаться, хоть и по ночам было страшновато. До сих пор, дожив до двадцати шести лет, я не выключаю свет в коридоре, если ночую одна.
С Катей, мы общались только в школе, а мои одноклассники не только выросли за лето, но и стали жестокими, не побоюсь этого слова. За то время, я очень в себе закрылась, перестала делать уроки, одевала не всегда не только не новую, но и не самую чистую одежду и с примерной девочки хорошистки, я превратилась в прогульщицу троечницу. Травили ли меня одноклассники? Да. И сейчас я могу сказать, что по жестокости, именно дети стоят на первом месте. У меня не осталось детских обид, потому что мы все тогда были детьми. В природе у животных всё устроено так же: слабых и не похожих на других, всегда давят, а дети жестоки, потому что они искренне не умеют контролировать свои эмоции, всё ведь это приходит с возрастом. Катя часто заступалась за меня в таких ситуациях, потому что ей её одноклассники рассказывали, что видели, как меня шпыняли в коридоре. Когда Катя приходила, все думали, что я хожу стукачить, как принято говорить в таких ситуациях, но нет. Катя пыталась объяснить, что они поступают не правильно, что жить нужно дружно, не пытаясь кого-то оскорбить при этом. Все эти беседы не приносили положительных результатов, но мне было приятно осознавать, что у меня есть старшая сестра, которой я нужна.
Пока папа не получил зарплату, мы жили на одних макаронах. Какими же они были вкусными, просто обычные макароны, политые растительным маслом. Я ела их прямо из кастрюли, не давая им остыть и слипнуться до конца. Как-то перед таким ужином, папа отправил меня к Кате за хлебом:
– Сходи до сестры, попроси кусочек хлеба, чтобы сытнее было. Матери всё равно дома пока нет.
Как? Как я могу пойти просить хлеба? Я сразу вспомнила историю из лагеря, когда нам нечего было носить, но мы не пошли просить ничего, ни у кого. Как же я сейчас скажу, что мне нужно хлеба? Деваться всё равно было некуда, и, засунув, куда подальше часть своего воспитания и принципов, я пошла, стучаться в когда-то родные двери.
– Привет! Катя, папа меня к тебе за хлебом отправил, можешь дать пару кусочков?
– У нас нет хлеба.
Катя отвечала мне через дверь, потому что помимо того, что нам нельзя было разговаривать, мама запретила Кате открывать мне двери. Я потом как-то из-за этого чуть на собачьей будке не обморозилась. Пришла домой, а замок замерз, ключ не поворачивался. Папа должен был скоро со смены прийти, но запил где-то в городе. Я пыталась разогреть замок, но у меня ничего не вышло, осталась сидеть на будке и ждать, когда придет папа. После того, как моё убежище в шубе было обнаружено, папа выкинул всё оттуда, чтобы я больше туда не лазила и не пряталась. Мне бы сейчас эта шуба пригодилась, думала я. Темнело, я тогда сильно замерзла, бегала периодически на дорогу, чтобы посмотреть, идёт ли папа. У Кати сначала горел свет, я знала, что мама дома, но не заходила, потому что мне нельзя было, потом уже и они легли спать. Из печи так маняще шёл дым, и представляла, как же им сейчас тепло…