Неприкасаемые

МакЭвой Дж. Дж.

— Лиам, я клянусь тебе, я всегда буду возвращаться к тебе. Я люблю тебя. Ты мне нужен. Ты — мой дом. Итан и ты — моя единственная семья, единственные люди, за которых я готова умереть. Ты — все для меня. Мне нужна минутка. Я не могу вернуться вот так, пожалуйста, не заставляй меня возвращаться вот так. Мне нужно услышать его, я умоляю тебя.

Ее голос звучал так, будто ей было очень больно… Она почти умирала.

— Я приду за тобой, — сказал я ей, отодвигая телефон от уха, чтобы отдышаться. Я подошел к Итану и поднес

телефон прямо к его уху.

Если она искренне думала, что я просто позволю ей уйти, она была чертовски сумасшедшей. Ее мать действительно выебала ее разум. Слушая, как она воркует с Итаном, мое сердце горело в груди. Что могло заставить ее не хотеть возвращаться домой? Что произошло?

— Мамочка никогда тебя не бросит, я клянусь. Я люблю тебя, моя сладкая крошка. Я так сильно люблю тебя.

Я отнял телефон от его уха и заговорил в трубку.

— Если ты действительно любишь нас, возвращайся домой. Позволь мне отвезти тебя домой.

— Если я вернусь домой, я только причиню боль тебе и ему. Мне нужно привести себя в порядок, — прошептала она. — Я так сильно люблю тебя.

— Я люблю тебя… — Мой голос сорвался. — Мелоди, не делай этого.

— Я… — попыталась сказать она. — Лиам, Иван — это кодовое имя кого-то в правительстве. Я видела его имя в списке гостей сенатора Коулмена.

Это было все, что я услышал, прежде чем на другом конце провода воцарилась тишина.

— Мелоди?

Тишина.

— Мел?

Тишина.

— Жена, ответь мне!

Я не хотел, чтобы она уходила. Я не мог смириться с ее уходом. Мне казалось, что мое тело было слишком тяжелым, чтобы оставаться в вертикальном положении самостоятельно, как будто мир давил на мои легкие. Телефон, как и все, что было мне дорого, выскользнул у меня из рук. Когда все пошло так наперекосяк? Когда я стал неудачником? Как она могла просто уйти? Что с ней случилось?

— Лиам.

— ЧТО! — Я закричал так громко, что Итан испугался и заплакал, и часть меня захотела присоединиться к нему. Взяв его на руки, я обвил его крошечное тело. — Прости, малыш, — прошептал я ему на ухо.

— Сынок, — вмешался мой отец, — у полиции есть ордер на твой арест. Они будут здесь через тридцать минут. Нам нужно…

— Убедись, что все наши комнаты защищены, и я выйду через двадцать пять минут. Позови маму.

— Лиам, ты не можешь…

— Прощай, отец, — сказал я ему, салясь в кресло-качалку. Глядя в большие глаза, смотрящие на меня в ответ, я пытался придумать, что сказать своему сыну.

— У нас с твоей матерью плохое начало нашего родительского опыта, — обратился я к ему, когда дверь закрылась. — Но мы загладим свою вину перед тобой, я клянусь. Я надеюсь, что когда ты будешь в моем возрасте, ты оглянешься назад и увидишь, что мы ничего не упустили. Правило номер шесть: иногда, чтобы выиграть,

нужно проиграть.

Он улыбнулся, и на мгновение мне показалось, что он смог прочитать мои мысли. Он потянулся ко мне, и я поцеловал его руки, баюкая его маленькую головку.

— Не волнуйся, ты никогда не выучишь их все. Я думаю, мой отец придумает их по ходу дела. — Я укачивал его, пока его глаза не закрылись.

Он был еще одним человеком, которого я не хотел отпускать. Уложив его обратно в кроватку, я поправил костюм и причесался как раз в тот момент, когда вошла моя мама с огнем в глазах.

— Твой отец сказал, что ты сошел с ума.

Я поцеловал ее в щеку.

— Я не хочу, чтобы Оливия прикасалась к нему. Нил тоже, если уж на то пошло. Пожалуйста, позаботься о нем, пока все это не закончится, или пока меня не заберут, в зависимости от того, что случиться раньше.

Она дала мне пощечину.

— Значит, ты сошел с ума. Лиам, мы можем позвонить адвокату, внести залог. Просто потому, что они арестовывают тебя, не означает, что все кончено. Они все еще должны доказать, что ты виновен. Это и есть демократия.

— Мама, ни один судья не выпустит меня под залог. Меня не будет некоторое время, пока я не докажу свою невиновность. Но если тебе от этого станет легче, позвони адвокату.

Оглянувшись на Итана еще раз, я вышел и обнаружил, что вся моя семья выстроилась в коридоре, каждый из них был так же зол, как и моя мать.

— Убедитесь, что ничто не помешает сенатору Коулмену стать президентом, вы ппоняли

— К черту это! — Огрызнулся Нил. — А как насчет тебя? Ты не можешь просто взять и уйти. Ты что, с ума сошел, блядь?

— Поддерживаю. — Деклан подошел, пытаясь прочитать меня. Наклонившись, он прошептал: — У тебя есть какой-то план? Ты знаешь, что делать, верно?

— Только скажу, что невиновен, хотя кто будет слушать, — сказал я. — Постарайтесь не обанкротиться, пока меня не будет.

Проходя по коридору, все слуги тоже вышли посмотреть. Они высовывались из комнат и даже замерли на парадной лестнице, когда я подошел к двери. Среди них маленький мальчик, которого я переправил через границу, держался за платье своей матери.

— Это был не я. Клянусь, сэр. Клянусь, — воскликнула она, прижимая его ближе к себе.

БУМ.

БУМ.

БУМ.

— Мистер Лиам Каллахан, это полицейское управление Чикаго, у нас есть ордер на ваш арест по обвинению в убийстве Мелоди Никки Джованни Каллахан.

Открыв дверь, я вышел в море мигающих огней.

ЭПИЛОГ

«Чтобы предать, ты должен сначала подчиниться».

— Гарольд Ким Филби

ОЛИВИЯ

Радостные возгласы заставили сцену, на которой мы стояли, загрохотать с такой силой, что мне пришлось держаться за Нила. Я прищурилась от мигающих огней, чтобы лучше видеть.