Неприкасаемые

МакЭвой Дж. Дж.

— Конечно, — воскликнула гиена, — я не какой-нибудь нежный маленький цветок. Я сильнее, чем…

— Спасибо тебе, Николь. Увидимся внутри, у нас есть отличное вино. — Это заставило ее замолчать и заставило бежать, как собаку, почуявшую запах вина.

— Теперь, Мел, прежде чем ты пригрозишь убить меня… — сказала Эвелин.

— Мы выше этого, Эвелин. Сейчас я пытаюсь придумать, куда выбросить твое тело.

Вздохнув, она закатила глаза, прежде чем взять мою руку в свою.

— Мел, я знаю, ты ненавидишь подобные вещи, но это все, что у меня есть. У тебя есть своя империя, ну а у меня — своя. Я занимаюсь общественным имиджем. Я — причина, по которой, если, не дай Бог,

вам всем понадобятся свидетели, у нас есть люди. У моего первого внука будет чертов праздник в его честь, и он будет лучшим в штате. Там будет торт, там будут картинки, и там будут детские игры. Ты справишься с этим из чистой любви ко мне, Мел, потому что ты еще не видела меня в бешенстве. Как только они достаточно напьются, ты сможешь уйти, хорошо?

— Я хочу, чтобы Лиам был здесь. Никакого чисто женского дерьма, — ответила я, помахав еще нескольким женщинам, когда они вышли из своих машин.

— Он уже здесь. — Она улыбнулась, провожая меня к двери.

Это были бы самые долгие несколько часов в моей жизни.

ЛИАМ

Все в доме было выдержано в сине-белых тонах: сине-белые стулья, сине-белые хрустальные люстры, краски, подарочные пакеты. Если бы вы могли его разглядеть, он был либо голубым, либо белым. Ей потребовалось шесть часов, чтобы провернуть это дерьмо, пока нас с Мел не было дома. Что означало, что она, должно быть, планировала это неделями, а мой отец держал рот на замке, пока не стало слишком поздно, черт возьми.

В моем доме было больше пьяных домохозяек, чем во всем округе Ориндж; и они сидели одним большим кругом вокруг Мел посреди нашей гостиной.

— Она… не похожа на себя, — прошептал мой отец рядом со мной. Мы были пленниками, неспособными выйти из комнаты, но и не способными приблизиться к проклятому кругу. Так что все, что мы могли сделать, это стоять у двери с нашими синими бокалами для вина и смотреть.

Мел рассмеялась, вытаскивая еще один шерстяной комбинезон, который отлично подошел бы к шерстяному жилету, который она купила раньше, вместе с шелковым шарфом, кашемировыми пинетками и красной флисовой курткой. В конце концов, новорожденные просто обожают тепло. Мел улыбнулась и поблагодарила их, прежде чем посмотреть на меня и показать этот нелепый наряд. Все они свернули шеи, когда повернулись ко мне, ожидая моего одобрения; только когда они отвернулись, карие глаза Мел остекленели от ярости. Ее пытали, но и меня тоже; все, что я мог сделать, это тоже кивнуть и улыбнуться.

— Сколько еще должен продолжаться этот фарс? У меня есть планы на сегодняшний вечер, — прошептал я. Хотя теперь, когда моя мать взвалила это на нее, я сомневалась, что Мелоди захочет пойти.

— Пока у твоей мамы не будет достаточно фото, чтобы заполнить половину детского альбома твоего ребенка, — ответил мой отец. — Какие у тебя планы?

Вытащив билеты из кармана пальто, я протянул их ему.

— «Бьянка и ФФаллиер» Феличе Романи? — прочитал он. — Я не знал, что ты любишь оперу. Она очень красивая.

— Я нет, она да. И с каких это пор ты разбираешься в опере? — Он никогда раньше не говорил об этом хобби.

Он ухмыльнулся.

— Я все знаю, сынок.

— Бре…

— От кого это? — Спросила Мел, осматривая белую коробку в своих руках в поисках подписи или карточки. Никто не ответил, каждая из женщин смотрела друг на друга, комментируя только упаковку.

— Все подарки проверены вручную? — Спросил я отца, отходя от стены, когда глаза Мелоди снова встретились с моими.

— Да, включая этот. Я сам проследил за этим, хотя мы не проверяли наличие карточек, — ответил он.

Каждая из женщин наклонилась вперед, все они умирали от желания

увидеть, что было внутри. Я, с другой стороны, не хотел рисковать.

— Может ли будущий отец открыть один из подарков? Или я нарушаю какую-то древнюю традицию? — Я подмигнул им, заставив Мел и мою мать закатить глаза, в то время как женщины захихикали.

— О, почему бы и нет. Верно, дамы? — сказала одна из них.

— Конечно! — ответила другая.

— Это так мило, — сказал кто-то еще. — Вы, ребята, должны сфотографироваться. Верно, Эвелин?

Подойдя к своей жене, я поцеловал ее в щеку, прежде чем медленно взять коробку у нее из рук. Она была набита наполнителем, когда я поднял крышку. Я мысленно подготовил себя ко всему, но то, что там было…

— О-о-о! — заворковали они, когда я вытащил белого плюшевого мишку, одетого в самый лучший черный костюм, какой только может быть у медведя, вместе с цилиндром и маленьким автоматом в лапе.

— Немного жестокий, но такой милый, — сказал кто-то.

— Лиам, дорогой. В кармане пиджака записка. — Моя мама указала, и действительно, прямо перед крошечным красным носовым платком лежала маленькая карточка, на которой было написано всего три слова и буква:

С любовью, мама

— A

— Спасибо вам всем за подарки, — сказал я. — Честно говоря, наш сын ни в чем не будет нуждаться. Теперь я убегу обратно в свой маленький уголок. — Они рассмеялись. По крайней мере, кто-то мог смеяться, когда я вернул медвежонка-бандита Мел.

Она не смотрела на меня. Вместо этого она сосредоточилась на женщинах перед ней.

Выйдя в коридор вместе с отцом, я изо всех сил старался не кричать. Кто-то должен был умереть. Я не был уверен, кто, но я чертовски хорошо знал, что это не будет моя жена, мой ребенок или я сам.

— В моем доме завелся крот. Это уже второй раз, когда она сюда попадает. Я хочу, чтобы его нашли, сейчас же.

ГЛАВА 29

«Кровь!..Кровь!.. Это хорошая вещь! Призрак, который истекает кровью, менее опасен!»

— Гастон Леру

МЕЛОДИ

Сидя за своим туалетным столиком, я не могла оторвать глаз от идиотской игрушки. Моя мать была похожа на Джокера, играющего с людьми в интеллектуальные игры, постоянно напоминая нам, что она всегда была рядом, притаившись. Каким-то образом она передала мне эту игрушку, не засветившись ни на одной камере и не попав в поле зрения ни одного охранника. Лиам уже разобрал его на части и засунул все обратно, в нем не было ни камер, ни проводов. Это была всего лишь игрушка. Я этого не поняла. Несмотря на то, насколько мне было хреново, каждый раз, когда я смотрела вниз на свой живот, я чувствовала, как у меня сжимается горло, когда я пыталась сдержать эмоции, поднимающиеся вверх. Его еще даже не было здесь, и я знала, что умру — что сделаю все — ради него. Как моя собственная мать могла быть так одержима желанием уничтожить меня? Даже с ее проблемами с Орландо, я произошла от нее, я была частью ее, и она все еще хотела убить меня.

— Ты потрясающе красива, — сказал Лиам, подходя ко мне сзади и встречаясь со мной взглядом в зеркале.

Я не смогла удержаться от усмешки, когда повернулась к нему лицом. Он стоял, всего в футе от меня, одетый в смокинг, блестящие черные туфли и даже потрудившийся причесаться.

— Куда мы идём?

Он купил мне новое платье; длинное, синее, из драпированного шелка, шифона, бюстье с внутренним лифом от Александра МакКвинна. Оно идеально сидело на моем животе, и я знала, что Адриана помогла ему с выбором, но оно было красивым и немного грандиозным для обычной ночи.