Неприкасаемые

МакЭвой Дж. Дж.

— Ага, сейчас, — пошутил я, на что она просто наставила на меня пистолет.

— Серьезно?

Я не смог удержаться от смеха.

— Значит, ты взяла мои семь миллионов и…?

— Я взяла свои семь миллионов и купила товар через одного из диллеров Бо.

— Бо? То есть офицер Брукс?

— Да, он был бездомным, когда я встретила его. Я до сих пор не знаю, был ли он наркоманом или нет.

— Что тебя привлекает в бомжах? Сначала Джинкс, теперь Брукс? — Ей определенно нравились бездомные. Надеюсь, помощь бомжам не входит в ее планы на жизнь.

— Я не собираюсь спрашивать, как ты узнал о

Джинкс, потому что я могу пристрелить тебя. — Ее карие глаза сузились, глядя на меня. Это заставляло меня хотеть ее еще больше, когда она вот так смотрела на меня.

— В любом случае, Бо знал солдата в Южной Америке, который провозил контрабанду. Я предложила ему работу, он предложил мне все, что у него было: связи, рабочих, контрабандистов. В свою очередь, я дала ему шанс. У него было двое детей, которых нужно было кормить, и он не хотел всю свою жизнь быть наркоторговцем. Семи миллионов было достаточно; я владела всем этим, и в тот момент, когда я это сделала…

— Золотая лихорадка, — прошептал я, ухмыляясь. — Ты стояла за золотой лихорадкой. Она разозлила папу до чертиков. Каждый наркоман и дилер в этой чертовой стране хотел только золотой лихорадки. Ты продавала его дешевле, чем мы когда-либо могли. У нас из под носа утекали деньги, и мы понятия не имели, кто за этим стоит.

Мой отец чуть не сошел с ума в поисках источника этого дерьма.

— Семь миллионов превратились в двадцать восемь миллионов за первый месяц. К концу того лета я вышла в плюс, и все те крысы, которые покинули нас, прибежали обратно.

— Я уверен, у тебя был с ними отличный день. — В конце концов, у Крыс не было преданности.

— Фиорелло позаботился о них. — Она засмеялась и поежилась, не из-за холодного воздуха, а от чего-то, чего я явно не понимал.

— Фиорелло? — Спросил я ее, накидывая ей на плечи свой пиджак.

Она мгновение смотрела на него, затем снова на меня, прежде чем кивнуть, вытянув ноги на обломках.

— Наш главный дворецкий. В тот день, когда ты пришел, он, скорее всего, поклонился.

— А, парень из аббатства Даунтон¹⁵.

— Да, — она закатила глаза. — Чтобы отпраздновать, я пригласила всех наших людей на большой банкет на этой вилле. Было показано видео со всеми ушедшими людьми. Чтобы доказать свою преданность, они должны были застрелиться. Никто из них этого не сделал, и поэтому я поручила это сделать снайперам. Остальные были предупреждены Фиорелло.

— Ты не хотела, чтобы Фиорелло был с тобой, когда ты переехала?

Она снова нахмурилась, и я возненавидел это.

— Нет. Он бы не поехал, и я бы не стала его принуждать. Он остался ради моего отца, а после его смерти вернулся в Италию. Я узнала, что Брукс подал заявление в полицию, но получил отказ за год до того, как пришел ко мне. Часть меня верила, что он мог бы разрушить мою семью и получить признание, если бы присоединился. Тем не менее, я воспользовалась черной книжкой моего отца, обналичила несколько услуг, и он был в деле; мой личный крот, работающий на чикагскую полицию. На это у меня ушли годы, но я это сделала. Даже после того, как Валеро сожгли дотла наши поля, Джованни все еще были на высоте. После золотой лихорадки федералы все равно вышли на охоту, поэтому я сосредоточилась на кристалле и героине.

— А болезнь Коралины… — Я даже не мог заставить себя сказать это. Это было так странно. Она была хорошей. Она изо всех сил старалась быть такой же жесткой и плохой, как мы, но она

была слишком хорошей. Мне это в ней нравилось.

— Болезнь Коралины вернула все обратно. Это заставило меня задуматься, как бы все было, если бы у моего отца никогда не было этого бизнеса? Пошла бы я в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе? Кем бы я стала?

— Симпатичной, милой выпускницей колледжа, безусловно, замужней за мной. Моя жизнь, черт возьми, была бы намного проще.

— Ты действительно хочешь, чтобы я тебя пристрелила, не так ли?

Смеясь, я притянул ее к себе, обнимая.

— Я представил это. На самом деле ты была бы такой же невинной, какой казалась бы.

— Все, что я вижу, это то, что ты приходишь ко мне и склоняешь для секса, как свою личную игрушку. — Она оттолкнулась, поставив пистолет на предохранитель, прежде чем убрать его.

Наблюдая, как она обращается со своим пистолетом, мне захотелось наклонить ее сейчас. Это было не то место. Последнее, что мне было нужно, это чтобы ей снова стало плохо, но машина…

— Почему ты так на меня смотришь? — спросила она, на что я только усмехнулся.

Наклонившись, я схватил ее за ноги и поднял в свадебном стиле.

— Лиам гребаный Каллахан, отпусти меня прямо сейчас!

— Нет, пока я не нагну тебя в машине. Ты должна мне новую машину! — Я улыбнулся.

— Ты глупый ирландский грубиян!

ГЛАВА 27

«Все умирает. Таков закон жизни — горький неизменный закон».

— Дэвид Клемент-Дэвис

ДЕКЛАН

Я бежал по коридорам, вверх по коридорам, кругами. Она просто встала и ушла, не потрудившись поговорить с медсестрой или даже написать мне. Я понятия не имел, где она была и куда направляется, и что бесило меня больше всего, так это то, что это была моя вина. Я никогда не должен был оставлять ее одну, но мне просто нужна была чертова секунда, чтобы отдышаться, собрать себя по кусочкам. Я должен был быть с ней; я должен был никогда не покидать ее.

— Деклан? — Мой отец схватил меня за руку посреди вестибюля, но я не мог встретиться с ним взглядом. Я просто смотрел на лица, проходящие мимо меня, некоторые в белоснежных халатах, другие в синей медицинской форме, но большинство из них были просто посетителями. Ни один из них не был Коралиной.

Где она? Черт возьми, где она?

— Деклан? Сын? Что случилось? Поговори со мной. — Он встряхнул меня, как делал, когда я был ребенком, заставляя встретиться с ним взглядом. Они выглядели такими же усталыми, как и мои. Я бы не удивился, если бы сейчас у меня были такие же морщины, как у него.

— Коралина. Она ушла. Я не знаю, куда она делась. Медсестра сказала, что она выписалась. — Она выписалась без меня, совсем одна.

— Сынок, она в церкви дальше по улице. Я попросил Монте последовать за ней….

Я даже не стал ждать, пока он закончит говорить, прежде чем вырвалась из его рук, выбежав через двойные двери на шумные улицы. Я понятия не имел, на какой улице нахожусь, мои мысли путались каждый раз, когда ее не было рядом со мной.

Церковь, о которой говорил мой отец, была в поле зрения, дальше по дороге. Проталкиваясь сквозь толпу, я изо всех сил старался не бежать, сохранять спокойствие и думать о том, что я собирался ей сказать. С каждым шагом, который приближал меня к вырисовывающемуся кирпичному собору, я чувствовал, как слова вытекают из моего мозга и исчезают в какой-то канаве.