Неприкасаемый чин
Шрифт:
— Вы знаете ответ. И обещаю, что мы сделаем все возможное, чтобы потом облегчить вашу участь.
— Вы хотите разместить в «YouTube» мое признание.
— Чистосердечное и искреннее, — продолжал улыбаться Ларин.
— Я вынужден согласиться, — Гросс подался вперед. — Но скажите мне, пожалуйста, кто это «мы»?
— А вот этого вам знать необязательно.
Глава 13
Теплым сентябрьским утром по реке мчал серебристый глиссер, оставляя за собой красочный белопенный след. Из динамиков бортового радиоприемника доносилась
— Не могу поверить, — проговорил Ларин, — неужели Бахрушина все-таки посадили.
— Без вас этого не произошло бы.
— Ну а как же членство во властной партии? Депутатский мандат областной Думы? — спросила Лора.
— И то и другое — дело наживное. А что нажито, то можно и потерять. Сперва исключение из партии, затем лишение депутатской неприкосновенности. Забрали его прямо из больницы, где он лечил последствия твоего удара, Лора. Очень уж ты жестока.
— Только по отношению к негодяям, Павел Игнатьевич.
— Люди в области и Москве, покрывавшие его, посчитали за лучшее сдать его. Уж очень популярным он стал в Интернете. А это во властных кругах не приветствуется. — Дугин лихо заложил галс и ушел под пролет моста.
Над головами проплыли ажурные металлические конструкции.
— Я обещал Гроссу, что мы постараемся смягчить его участь, — напомнил Ларин. — В конце концов он сам никого не убивал, не насиловал. Да и спорить со мной не стал. Рассказал на камеру все как есть.
— Неужели, работая на нашу организацию, можно оставаться таким совестливым? Тебя беспокоит слово, данное негодяю?
— Я ценю любое свое слово, — предупредил Андрей.
— С Гроссом все в порядке. Учитывая чистосердечное признание и сотрудничество со следствием, ему дали условный срок. Конечно, с частью денег ему пришлось расстаться, перечислить их в пользу нашей организации. Но, кажется, он остался доволен жизнью. Такие люди нигде и никогда не пропадают. Ну а немецкие инвесторы, как видите, уже вовсю развернулись. Первая очередь комбината по переработке отвалов будет запущена весной. В городе появятся новые рабочие места, возникнет конкуренция. В общем, все пойдет так, как мы с вами и рассчитывали. Не зря старались. Да и на дым из труб химкомбината посмотрите — загрязняет окружающую среду не больше, чем туристический костер. Стоило прийти на комбинат инвесторам, как тут же не поскупились поставить фильтры. Конечно, каждый из них стоит по пятьсот евро и менять их нужно каждые трое суток. Но немцы стараются. Надо же показать государству, что они пришли сюда всерьез и надолго.
— Так теперь и комбинат им принадлежит? А как же право на частную собственность? Я думала, им до сих пор владеет Бахрушин.
— Лорочка, и я тебе буду еще объяснять такие элементарные вещи? Как только у Бахрушина земля стала уходить из-под ног, тут же у государства возникло желание проверить законность приватизации химкомбината. Мгновенно
Лора смотрела вперед на сверкающую реку.
— Павел Игнатьевич, я хоть и конченая стерва…
— Не льсти себе, Лора. Ты стерва, но не конченая.
— Я не о том. Это преамбула… Я понимаю, что это мелочь в мировом масштабе, но как там обстоят дела у Витька? Хотя вряд ли вы в курсе.
— Почему же? Я знаю почти все. Парень немного взялся за ум. Даже в университет на платное поступил. Кое-какие деньги от отца ему перепали. Будем надеяться на лучшее. — Дугин повернулся к Ларину: — Тебя еще что-нибудь интересует или возвращаемся в кемпинг?
Рука Андрея потянулась к панели настройки радиоприемника. Блок утесовских песен уже кончился. Зазвучал ранний Кобзон.
— Можно я переключу? Не моя музыка.
— Как хочешь.
Ларин сменил «волну». В динамике послышался голос ведущей:
— А теперь предлагаем вниманию новую композицию нашей городской восходящей звезды Марго, с которой она победила на областном отборочном конкурсе «Евровидение» и вошла в число участников общенационального конкурса.
— У них теперь в городе и своя FM-станция? — удивленно вскинул брови Андрей.
— Представь себе. Причем абсолютно независимая. Ты бы послушал их новости. Режут правду-матку, как на «Эхе Москвы».
Щека Ларина нервно задергалась, когда из динамиков поплыла знакомая мелодия.
— Неужели эта бездарь пробилась-таки? Без особых бабок, без поддержки Бахрушина?
— Ты к ней несправедлив, — ухмыльнулся Дугин. — Во-первых, кое-какие бабки у нее есть. Много чего Бахрушин оформлял на супругу. А во-вторых, ты остальных претендентов на «Евровидение» слышал? И не только российских?
— Я люблю хорошую музыку.
— Значит, не слышал. Должны же быть какие-то изъяны и в нашей работе. К тому же ты постарался. За что ни берешься — все у тебя получается. Правда, Лора?
— Я тоже, за что или за кого ни берусь — у меня все получается, — и напарница подмигнула Андрею.
На берегу реки со стороны города, на рыбацких мостках сидели двое местных колдырей. Между ними стояла объемная бутылка дешевой водки.
— Конечно, и при Бахрушине кое-какой порядок в городе был, — высказывал свою гражданскую позицию немолодой мужчина с испитым лицом.
— Ясное дело, что был. Вот мамаше пенсию регулярно платили. А такое не всюду бывает, — поддержал его моложавый собутыльник.
— А посадили его правильно. Крал не по чину. Вот теперь немцы пришли. Нашему человеку ведь что нужно? Чтобы над ним Фриц и Ганс с резиновыми палками стояли. Чуть что не так — промеж лопаток как заедет! Вот тогда русский человек и работать начнет. Правильно я говорю?
— Правильно, — согласился моложавый, приложился к горлышку бутылки, а затем передал ее собутыльнику.