Неприкаянные души
Шрифт:
– Я не… – начала Грета.
– Скажите, что это я приказала. И раз уж на то пошло, пусть принесут большое зеркало в его спальню. Я просто не понимаю, как он одевается сам.
– Он опустил большое зеркало в шкафу так, что видит себя лишь от шеи и ниже, – поделилась Астрид.
– Астрид Маргарет Магнуссон! – прикрикнула на нее Грета.
– Но я же не лгу. И Аида права, настало время перемен.
Медиум улыбнулась:
– Отлично, значит, договорились.
– Что-нибудь еще? – раздраженно уточнила экономка.
Аида посмотрела на Астрид:
– Говоришь, никогда не водила машину? Ни разу?
Астрид покачала головой:
– Уинтер не позволяет.
– А эта машина здесь просто пыль собирает? Какая жалость, ведь правда?
– Она принадлежала моей матери.
– Какая красавица. Она на ходу?
– Все машины на ходу. Йонте объезжает на них окрестности каждую среду.
Аида погладила изгиб запаски – белобокой автопокрышки, присоединенной к машине над подножкой.
– Несколько лет назад в Балтиморе меня научили водить. Думаю, я еще не потеряла навыки. Хочешь покажу? Хоть как-то отплачу за все, что ты для меня сегодня сделала.
– Ней [37], ней! Хозяин очень рассердится, – запротестовала Грета.
– Только вокруг квартала. Можете постоять и посмотреть на нас, – успокоила экономку Аида.
– Правда? – воскликнула Астрид, загоревшись этой затеей. – Бо как-то показал мне, как переключать передачу. Кажется, с этим я справлюсь.
– Конечно, справишься. Проще простого.
Экономка пробормотал под нос что-то по-шведски.
– Грета, ну что ты! – сказала Астрид с улыбкой.
Экономка зарделась:
– Я ключи не дам. Если собираешься взбунтоваться против брата, проси помощи у Йонте.
Оставив Велму в «Гри-гри», Уинтер провел день в офисе в Эмбаркадеро, названивая разным людям. Примерно к ужину он попросил Бо отвезти его на Рашен-Хилл. Ехать мимо дома, в котором он жил с Полиной, не хотелось; хоть бутлегер и продал его более года назад, вид здания все еще вызывал в нем гнев и тоску. Но на сей раз его привело сюда не собственное прошлое, а дело Аиды. Уинтеру понадобился целый день и ужасно неприличная сумма денег на междугородние переговоры и плату юристам, чтобы собрать сведения.
Но они стоили каждого долбанного цента.
Оказалось, что нужный дом находится на той же улице, что и его прежнее жилище, всего в двух кварталах от Ломбард-стрит. Как тесен мир. Уинтер попросил Бо припарковать «Пирс-Эрроу» прямо перед трехэтажным особняком в испанско-колониальном стиле. Жилище находилось в превосходном состоянии. По обе стороны кривой лестницы росли кипарисы. Блестящий белый «Дюзенберг» стоял на подъездной дорожке за искусно выкованными металлическими воротами.
– Я скоро вернусь, это ненадолго. – Уинтер застегнул пальто и поднялся по лестнице ко входу. Скучающая служанка ответила на стук и побелела при виде гостя.
Он снял шляпу:
– Уинтер Магнуссон пришел увидеться с мистером Эмметом Лейном.
– О… да, вообще-то, у мистера и миссис Лейн сейчас гости.
– Это займет всего минутку.
– Ему что-то передать?
– Да, передайте, что ваш хозяин может обсудить наследство ребенка своего покойного брата наедине или перед гостями. Выбор за ним.
Горничная чуть замешкалась, потом открыла дверь пошире:
– Пожалуйста, входите, мистер Магнуссон. Гостиная слева. Я сейчас его приведу.
И не солгала, потому что прошло всего несколько секунд, как в луч света от лампы, освещающей переднюю, вошел высокий мужчина с седыми волосами и бегающими глазами.
– Мистер Магнуссон?
– Да, это я.
– Расскажите, в чем дело. У меня званый ужин.
Уинтер вынул из кармана пиджака сложенную телеграмму:
– Взгляните-ка на это.
Хмурая гримаса мистера Лейна пропала, когда он прочитал короткое сообщение.
– Как видите, она пришла к моему адвокату два часа назад из Балтимора. Знаете, когда мисс Палмер рассказала мне о смерти приемных родителей, меня кое-что поразило. Почему, спрашивал я себя, состоятельная пара будет растить двух детей десять лет и не удостоверится, что документы на усыновление и удочерение в порядке? Ведь их завещание было очень подробным. Мне кажется, их адвокат сделал бы все как надо.
– Какое дело…
– Поэтому я поспрашивал. Как видите в этой телеграмме написано, что усыновление законно оформлено и власти штата Мэриленд готовы предоставить об этом нотариально заверенное письмо. Юрист, с которым мы работаем в Балтиморе, сделает все завтра.
Мистер Лейн опустил руку:
– Прошло десять лет.
– Одиннадцать.
– От дома не осталось денег. Я давно его продал, а всю прибыль потерял на бирже.
– Ваше неумение распоряжаться деньгами не моя забота.
– Что бы эта девчонка вам не наплела, уверяю, мой адвокат все рассмотрит внимательнейшим образом…
Уинтер подошел ближе и тихо спросил:
– Вы знаете, кто я такой, мистер Лейн?
На какое-то время воцарилась тишина.
– Да, полагаю, что знаю.
– Тогда вы понимаете, что я не слишком почитаю закон. Также я не особо терпелив, так что либо мы все сделаем красиво и с достоинством, доказав, что вы вовсе не хитрый пройдоха, каким я вас считаю, либо я вернусь позже с моими людьми и постараюсь убедить вас другими способами.
Лейн смотрел на Уинтера, раздувая ноздри:
– Чего вы хотите?
– Я хочу получить армейский бокс Сэма Палмера. Я знаю, что его прислали вам, поэтому не уверяйте меня в обратном. В армии сохранилась запись об отправке. Какая же прелесть эта военная дотошность.
Мистер Лейн уставился на бутлегера разинув рот, затем стряхнул невидимые крошки с лацканов пиджака:
– Он на складе, придется его вытаскивать.
– Я хочу, чтобы его доставили в мой офис к пятнице. – Уинтер протянул мистеру Лейну визитку и забрал телеграмму. – Если бокса не будет к пяти часам вечера, я сломаю вам по пальцу за каждую минуту промедления. А когда закончатся пальцы… придется придумать что-то поинтереснее. Вы все поняли?