Неприкаянный

Харт Хелег

– Только не как в прошлый раз!
– истерично добавил гном, чем заставил меня улыбнуться.

Я вовсе не собирался снова замуровывать нас. Был и другой способ закрыть брешь.

Собой.

Возьми плохого бойца, добавь ему силы, ловкости, умения - и получишь хорошего бойца. Развей его реакцию, научи мыслить стратегически, и хороший боец превратится в хорошего воина. Но награди одного воина сильной волей - и он заменит целое войско.

Я вытягиваю из ножен второй меч и вхожу в коридор. Он достаточно широк, чтобы размахнуться, но слишком узок, чтобы кто-то смог проскочить мимо меня. Руки и шея выполняют

знакомые движения, ноги чуть раскачивают тело из стороны в сторону, дыхание выравнивается. Навстречу из темноты катится нестройная волна врагов. Я закрываю глаза. Биение сердца замедляется.

Только воля способна сделать человека мастером. Потому что мастерство - это прежде всего победа над собой. Многократная. Постоянная. Мастерство - это способность прогибать под себя границы возможного. Побеждать, когда поражение неизбежно. Презреть боль в рвущихся от напряжения мышцах и драться. В нужный час становиться сильнее, чем человек, и быстрее, чем мысль.

В этом и состоит коренное отличие обычного воина от мастера.

Воин владеет мечом. Мастер принадлежит мечу.

Оружие воина - сталь. Оружие мастера - дух.

* * *

Точно заворожённая, Лина смотрела на гротескную масляно поблёскивающую массу, с каждой секундой приближающуюся к Энормису. Безглазые уроды закрывали собой и стены, и пол, да так, что, казалось, им нет числа.

Девушка встала в двух шагах от чародея, чтобы в случае чего подстраховать, и постоянно оглядывалась на Кира. Гном возился с дверью, двигая какие-то прямоугольники в нише. Судя по сопению и ругани сквозь зубы, пока у него ничего не выходило. Троглодиты уже набегали, и на миг девушке показалось, что они просто сметут всё на своём пути, как лавина, но... вместо этого они почему-то остановились в нескольких шагах от Эна.

А он просто стоял. Не встал в стойку, даже не поднял оружие. Лина было решила, что Энормис впал в ступор, но потом заметила, как ровно он дышит и как наклонил голову. Эн даже не смотрел на врагов! Словно угрозой были не они, а он. Да он ли это вообще? Энормис всегда казался ей необычным, но человеком. А тот, кто сейчас стоял к девушке спиной, был скорее холодным бритвенно острым лезвием клинка.

Похоже, троглодиты тоже это чувствовали - потому и остановились, хотя время работало не на них. Лина и сама бы сейчас не рискнула подойти к впавшему в боевой транс чародею. Она смотрела в тёмный зев тоннеля и понимала: троглодиты не пройдут. Он не пропустит.

И всё же они не отступили. Замешательство быстро сошло на нет; слепые твари воинственно заревели, ринулись в атаку - и первые двое тут же легли под ноги собратьям.

Даже в памятном сражении на пограничной заставе Лина не видела, чтоб кто-то так дрался. Здесь чародей задействовал совсем другой стиль боя: быстрый, вычурный и за счёт этого совершенно непредсказуемый, словно один сплошной финт. Эн перетекал из одной позиции в другую, вращался, подпрыгивал и наклонялся под такими углами, что, казалось, вот-вот упадёт - но не падал. Шаги его были уверенными, взмахи клинков - филигранными; цепочки ударов рвались на отдельные звенья и складывались в другом порядке. Из-за быстроты движений Лине чудилось, что суставы Энормиса гнутся во все стороны - словно он окончательно потерял человеческую форму.

Медлительные и неповоротливые, троглодиты не дрались - они подбегали и погибали, иногда даже не успевая использовать свою единственную попытку дотянуться до человека. Уже через полминуты они прыгали на Энормиса с кучи мёртвых тел. Только когда стоять стало совсем неудобно, он начал отступать.

– Кир!
– крикнула Лина, обернувшись.

– Не ори, дура, с мысли сбиваешь!
– рявкнул тот в ответ.

Неожиданно Эн скакнул назад, оказавшись у самого проёма. Сначала Лина не поняла в чём дело, но потом заметила толчок из глубины коридора: троглодиты решили просто выдавить противника в зал. Отпрыгнув, чародей выиграл время, чтобы сомкнуть мечи в глефу, а затем с разбегу врубился в вал врагов.

Больше Лина не могла ничего различить: движения чародея стали ещё быстрее, хотя раньше девушке казалось, что такое просто невозможно. Выл рассекаемый воздух. Хрустела разрубаемая плоть. Дребезжали, надрываясь, глотки троглодитов. По чёрному полу текла бурая кровь, в которую плюхались отсечённые части тел. В темноте коридора было ничего не разобрать до тех пор, пока Энормис вдруг не высек искру, задев клинком о стену.

В свете вспышки стало видно, что он поскользнулся и падает.

В груди Лины словно разорвался огнешар. Не успели троглодиты воспользоваться секундной слабостью противника, как девушка собрала все свои силы в кулак и с криком выплеснула их в первое вспомнившееся заклинание.

* * *

Я опрокинулся на спину и почувствовал, как надо мной прошла тугая волна воздуха. Падение вывело меня из транса, но я всё же успел среагировать: перекатился назад через плечо, изготовившись отражать атаки. Их не последовало. Троглодиты всей гурьбой укатились вглубь коридора, и я запоздало сообразил, что не просто так слышал крик Лины...

Она подарила мне жизненно необходимую передышку. Я подтвердил, что не зря ношу звание мастера, но две минуты на такой скорости даже для меня были слишком. Мышцы ныли от усталости, голова слегка кружилась от нехватки воздуха - крутясь волчком, не всегда успеваешь дышать. Ещё минута, и я бы просто потерял сознание от истощения.

Постепенно возвращались заглушенные трансом чувства: правое плечо ныло от удара дубинкой, правое же бедро было серьёзно оцарапано чьими-то не то когтями, не то мечом и кровоточило. Я следил за ворочающимися троглодитами.

Они поднялись, не получив особого вреда, но нападать снова не торопились. Я усеял пол более чем двумя десятками тел и всё ещё оставался боеспособным, так что мог понять, почему другие троглодиты не спешили попробовать меня на зуб. Будь противники умнее или ловчее, я бы уже лежал на полу мёртвый. Если бы мои мечи были выкованы из другого материала, я бы просто увяз в толпе и тоже погиб. Но мне везло.

Услышав трубный рёв из глубины коридора, я понял, отчего троглодиты не нападали. Позади них из бокового прохода вынырнул сутулый силуэт, едва помещающийся в проёме. От его шагов дрожал Базальт. На массивной шее красовался ошейник, цепь от которого держал в лапах рослый троглодит в высоком костяном шлеме. Он вёл великана прямиком ко мне, а прочие горбуны расступались перед этой парой.

– Кир!
– заорал я через плечо, не отрывая взгляда от надвигающегося гиганта.
– Дружище! Давай скорее, у меня тут тролль!