Неприкосновенный запас (Рассказы и повести)
Шрифт:
– С утра ничего не ела.
– Теперь она говорила с полным ртом.
– Тебя как зовут?
– Инга.
– Хорошее имя, - заискивающе сказала девушка.
– А меня зовут Вика... Виктория Сергеевна.
Вика жевала булку, а Инга мучительно думала, как ей избавиться от этого кино. И тут она вспомнила Лелю. Подружка пришла ей на помощь.
– У меня есть подруга Леля, - сказала она.
– Знаете, какая она красивая! Позвать?
Но Вика как бы не расслышала Ингиных слов, она повторяла
– Будешь сниматься вместе со знаменитыми артистами, с лауреатами. Усекла?
Инга молчала. Не "усекла".
– Соглашайся, Инга, - не сдавалась Вика.
– Я ведь два месяца бегала.
Инга снова взглянула на стоптанные туфли, они как бы подтверждали: бегала! Девушка из кино не дала ей опомниться, она воскликнула:
– Прекрасненько!
Решительно открыла свою кондукторскую сумку, словно хотела дать Инге билетик. Но вместо билетика дала ей бумажку с адресом студии.
– Держи. Завтра в пять часов будь на студии. Только не подведи. Ты же типаж!
– Типаж?
– переспросила Инга.
– Что такое типаж?
Но девушки из киностудии уже не было - она исчезла так же неожиданно, как появилась. Только бумажка с адресом подтверждала реальность ее существования.
– Новые туфли сносила, - пробормотала Инга и вошла в ворота своего дома.
А потом Инга забыла и о девушке из киностудии и о записке.
Вечером отец обнаружил записку. Она лежала в кухне на столе. Инга вынула ее из кармана, когда вернулась из школы.
– Что это за бумажка?
– спросил папа.
– Бумажка? Это мне на улице дали... чтобы сниматься в кино.
– Ты сможешь?
Инга пожала плечами. Папа внимательно посмотрел на нее, словно желая обнаружить в дочери какие-то перемены, и пошел в ванную стирать. Над тазом поднималась мыльная пена - целое гнездо мыльных пузырей.
Неожиданно пана вышел из ванной, на ходу вытирая руки о фартук.
– Слушай, а это должно быть интересно - сниматься в кино?
– спросил он у дочери.
– Не знаю, - отозвалась Инга.
– Вот и узнаешь.
Ингу удивило, что обычно молчаливый, тихий папа вдруг оживился и голос его зазвучал иначе:
– Вот и узнаешь! Там интересные люди. Артисты!
– Он положил дочке руку на плечо и заглянул ей в глаза: - Может быть, у тебя откроется талант?
– Она сказала, что я типаж. Это хорошо - быть типажом?
– спросила Инга.
– Конечно, хорошо, - не задумываясь, ответил папа, - иначе бы тебе не дали этого.
– И он победоносно потряс над головой бумажкой с адресом.
3
Странное чувство овладело Ингой, когда она, сжимая в руке бумажку с адресом, шла с папой на киностудию. Порой ей казалось, что едва она переступит порог этой таинственной студии, как увидит маму. Она представляла себе, как мама воскликнет: "Инга, доченька!" И как она, Инга, прижмется лбом к теплому плечу матери. Все будет, как прежде. Инга слышала голос мамы и чувствовала тепло ее плеча. И ускорила шаги. Вдруг мама ждет?
Посыпал снег. Сухой, редкий, похожий на легкие перышки. Инга не заметила, как ее шапка и плечи стали белыми от холодных перьев снега. И как изменился город от этого случайного, преждевременного снега.
Папа шел рядом молча. Несколько раз он спрашивал прохожих, как пройти на студию. Они с Ингой словно очутились в незнакомом городе, на незнакомых улицах со странными названиями.
– Вы не знаете, где здесь... киностудия?
– Киностудия?
– переспросил высокий мужчина и остановился перед Ингой.
Девочка подумала - сейчас он засмеется. Мужчина не засмеялся, только внимательно посмотрел на нее, словно на всякий случай хотел запомнить: вдруг она станет известной артисткой?
– Право, не знаю. Я не здешний.
Кто же здесь, в конце концов, здешний? Может быть, этот парень в спортивной куртке на "молнии", что идет, шаркая кедами, по мостовой?
– Хочешь стать артисткой?
– сказал он.
– Нет, - ответила Инга.
– Зачем же тебе киностудия? У тебя мать там?
Девочка ничего не ответила, только исподлобья посмотрела на парня и наморщила лоб, словно он сделал ей больно.
– Третья улица направо, - сказал парень.
– Я знаю. Снимался в массовке. Три рубля в день.
И он зашаркал кедами, оставляя на занесенной мостовой длинные лыжные следы.
Инге расхотелось идти на студию, где платят три рубля в день. Она почувствовала холодное отчуждение. Наверное, там все не настоящее - и дома, и леса, и дворцы. И артисты - не настоящие герои, а только изображают настоящих. И мамы там не будет. Надо разорвать на мелкие части бумажку с адресом. Но рядом был папа, и какая-то непонятная сила влекла ее вперед и не давала разорвать бумажку. Это была надежда. Маленький, слабый огонек, который если загорится в человеке, то уже погасить его не под силу даже урагану.
"У тебя мать там работает?"
"Нет, нет, нет! Моя мама - врач "скорой помощи"! Она мчится на помощь людям. Когда им плохо. Когда они нуждаются в помощи. У нее белый халат и чемоданчик, резко пахнущий лекарствами. А я никакая не артистка. И никогда не буду артисткой. Я буду как мама. Только бы скорее вырасти, и только бы ее халат стал мне впору. Он висит в шкафу и ждет, когда я вырасту".
Неожиданно перед ними возникло большое серое здание - киностудия. В просторном вестибюле сидело много детей с мамами и бабушками. Папа и Инга в нерешительности остановились посередине, не зная, что делать дальше.