Неприкрытая жестокость

Маккалоу Колин

— Вот здорово! — воскликнул мальчик. — Мне не придется грести.

— Грести?

— Да, — ответила Дездемона. Она уже забыла про назначенную греблю и потому изумленно и с отчаянием смотрела на сына, который выглядел таким же невинным, как херувимы на полотнах Рафаэля. — Все ясно. Джулиан лег спать, надеясь проспать греблю, — сказала она Прунелле. — Кармайн решил, что для восстановления лучше всего подойдет гребля и купил двухместную байдарку. Я сижу сзади, а дети передо мной в специальной обвязке. Алекс лежит в переноске, а Джулиана

я заставляю работать веслами — это хорошо разрабатывает руки и плечи. У меня не хватает сил или энтузиазма, чтобы сделать наши заплывы регулярными, но сегодня утром я сказала Джулиану — будет себя плохо вести, отправимся плавать на байдарке.

— И это означает, что ты, Джулиан, вел себя плохо? — скучающим тоном спросила Прунелла.

— Я всегда веду себя плохо, — мрачно ответил мальчик.

— Тогда ты должна пойти и поплавать, Дездемона. Тебе нужен свежий воздух и физическая нагрузка, — сказала Прунелла.

— Да, мамочка, поплавай, — сладким голосом добавил Джулиан. — А я останусь с Прунеллой.

— Нет, ты пойдешь грести вместе с мамочкой, — твердо возразила Прунелла. — Вместе со мной останется Алекс.

Джулиан с силой топнул своей уже не маленькой ногой:

— Я не хочу идти и не пойду!

— Так не годится, — сказала Прунелла. Схватив Джулиана, она посмотрела на Дездемону, которая уже готова была расплакаться: — Мамочка, ведите нас к лодке. Никто не увильнет от гребли.

Джулиан изо всех сил упирался, но особо не кричал. Испытав облегчение от того, что уловки сына не сработали, Дездемона, доверившись авторитету Прунеллы, пошла по тропинке к сараю, где они держали байдарку. Увидев это, Джулиан решил действовать решительнее и хотел пнуть Прунеллу в голень, но неожиданно для себя с громким шлепком приземлился.

— Вставай, Джулиан, — весело сказала Прунелла. — Ты выглядишь глупо.

— Мамочка, она сделала мне подножку!

— Ты заслужил, — ответила Дездемона, судорожно сглотнув. Ей стало гораздо легче, когда она почувствовала поддержку другого взрослого человека, тем более что этот человек был квалифицированным специалистом по работе со строптивыми детьми. Прунелле удалось задеть гордость Джулиана, его дутое самомнение, которые будут болеть гораздо дольше, чем ушибленная при падении попа.

В рекордно короткий срок Дездемона спустила на воду байдарку, а Джулиан вместо обычного нытья старательно ей помогал — ему не хотелось вновь быть осмеянным незнакомым человеком.

К тому моменту, когда он вечером принял ванну и облачился в пижаму, Джулиан уже понял, что Прунелла не станет сносить его выходки. Она объяснила ему, что мамочка больна, а он нисколько не помогал маме, поэтому до Рождества ему придется делать это вместе с ней, Прунеллой. И, как ни странно, она ему нравилась; у нее были такие жизнерадостные глаза, ради которых хотелось все делать правильно. В глазах мамочки всегда проглядывали грусть и безразличие — почему он сам не увидел, как

она больна?

— Еще слишком рано идти в постель, — сказал он, поужинав в шесть часов.

— Почему?

— Я не хочу спать.

— Хорошо! Тогда в кровати ты сможешь потренировать свое воображение. А я послушаю.

— Что послушаешь?

— Твое воображение, глупыш! У каждого есть воображение, и твоим заданием, после того как ляжешь в постель, будет найти его. А когда найдешь, я помогу его тренировать.

— Ой, не хочу больше никаких тренировок!

— Это тренировка для ума, Джулиан, не для тела.

Его глаза были такими же темными, как и волосы; Джулиан Дельмонико унаследовал от отца и телосложение, и масть: копна черных кудряшек, тонкие черные брови и неимоверно длинные черные ресницы. Но самой яркой чертой в его внешности были глаза — зрачки цвета чая с молоком, обрамленные тонким черным ободком, делали взгляд пронзительным и неотразимым. Этот чрезвычайно привлекательный ребенок быстро понял, что его вид позволяет получить любое одобрение и помощь, не говоря уже о прощении за плохое поведение.

«Что ж, — подумала Прунелла Балдучи, — нам с его мамой придется привить этому неподатливому материалу скромность и деликатность, иначе он станет королем в школе Святого Бернарда для мальчиков и погубит себя. Он усвоил свой первый урок: мамочка больна, а он этого не видел. Теперь посмотрим, что может сделать воображение».

— А какое оно, воображение? — с любопытством спросил Джулиан.

— Какое захочешь. Узнаешь, когда найдешь. А пока не нашел, просто лежать в кровати без дела ужасно, верно? Словно в пустыне, сухой и песчаной. Стоит тебе найти воображение, и ты не будешь против лечь в кровать, даже если еще не устал.

— Я хочу узнать, какое оно.

— Воображение заставляет пустыню исчезнуть, превращая все вокруг в самые разные места. Возможно, на месте пустыни появится подводная лодка — это воображение. Завтра, — продолжала Прунелла, подогревая интерес мальчика, — мы с тобой начнем рассматривать книжки с множеством картинок и искать, где твоему воображению нравится прятаться. Смотреть книги — словно подбрасывать зимой поленья в костер: огонь разгорается все сильнее и ярче. Ты полюбишь книги, Джулиан.

«Поверить не могу, — думала Дездемона. — Она уже поймала его на крючок, а ведь еще даже не распаковала вещи».

Придя домой в шесть тридцать, Кармайн, получая любящий и благодарный поцелуй, услышал, как его старший сын уговаривал Прунеллу отвести его в кровать.

— Разве уже пора? — удивился Кармайн.

Вместо ответа женщина подвела мальчика к родителям для поцелуя на ночь, потом взяла его за руку и повела прочь, объясняя:

— Сначала прогулка по Ист-Серкл, чтобы сон подобрался к нам поближе. Нет, Джулиан. Чем больше ты будешь у меня клянчить, тем длиннее будет наша прогулка.