Неприкрытая жестокость

Маккалоу Колин

Он с трудом открыл глаза.

— Я так рад, Дездемона, что тебе убийца не угрожает, — невнятно произнес он.

Она снова схватила его за волосы, но на сей раз больно.

— Кармайн! Не искушай судьбу! Возьми свои слова обратно, или скрести пальцы, или… или… ну что-нибудь!

— Я скрестил пальцы, — пробормотал он и тотчас заснул.

Хорошо, что она может оставить пока телевизор включенным; так она быстрее захочет спать. Повернувшись, Дездемона посмотрела на лицо мужа, освещаемое тусклым мерцающим светом включенного экрана. Тревожные

морщины разгладились, оно было спокойным. Как ужасно, что ей придется будить его уже через четыре часа. «Он безумно разозлится, если я дам ему поспать побольше, но мне все равно. Конец света не наступит, если он в восемь утра не будет сидеть за своим несчастным рабочим столом. Так и скажу завтра Делии. Что бы я без нее делала?»

— Я прорабатываю нашу стратегию, дорогой братец, — сказал Горди, размахивая толстой художественной кистью, с которой полетели брызги багрового цвета.

— Расскажи!

— Если правильно распределить кровь, мы станем свидетелями бойни.

Роберт отвернулся от пишущей машинки; раздражение на его лице как в зеркале отразилось на лице брата, и он визгливо рассмеялся.

— Горди, твое лицо совершенно! Мы достигли в сходстве такого мастерства, что нам даже не надо быть в одной комнате.

— Не продолжить ли нам рифмовать дальше?

— Почему нет? Мм… бойня… Рифмуется с тройня, ловить ее, купить ее, схватить ее, делить ее…

— Все, все, достаточно!

— Весь кайф испортил! Шутки в сторону, Горди, я хочу видеть твой набросок. Что-то новое, совершенно иное — новейшая концепция убийства. Почему бы нам не сделать больше?

— Аманде это понравится?

— Мне все равно, близняшка-милашка, — ответил Роберт хихикая. — Она — наша тетя, мелкая рыбешка.

— Не забудь, нам еще нужен капитан Дельмонико, чтобы выудить крупную рыбешку, Робби. Ему понравится кровь?

Роберт вскочил на ноги и в элегантном пируэте пересек черно-белый ковер; на полпути к нему присоединился Гордон, и они закончили свой танец одновременным антраша.

— Мы не утратили наших балетных навыков! — воскликнул Гордон. — Вот тебе рифма посложнее: баклажан.

— Марципан. Никогда не виден нам. Истукан. Шибко непонятен нам. Капитан. Завлекает нас в дурман.

Проказливое лицо осветила лукавая улыбка.

— Додо?

— Смешно. Нет-нет. Решено. Без бед.

— Радость моя, ты великолепен! — Гордон пошел обратно на свое рабочее место. — Мы доведем дело до конца, Робби, верно?

— Да, Горди, доведем. Я тебе обещаю.

— Я не могу, Хэнк, — с сожалением сказала Аманда Уорбертон. — Мне очень дорога твоя дружба, но я никогда не задумывалась о других отношениях. Моя любовь умерла давным-давно, а оставшиеся шрамы дают о себе знать до сих пор. — Аманда с жалостью смотрела на Хэнка, в ее глазах стояли слезы. — Пожалуйста, пойми! Это невозможно, но не из-за тебя. Я хотела бы сохранить нашу дружбу, если ты не сочтешь это оскорбительным.

Первой

реакцией Хэнка на отказ было огромное облегчение от того, что он не встал на колени, делая предложение; ему хотелось так сделать, но что-то удержало — возможно, подсознательно он предчувствовал отказ. Поэтому он просто откинулся на спинку кресла, выпустил ее руки, вздохнул и доблестно попытался улыбнуться.

— Нет, я не оскорблен и буду рад остаться твоим другом. Забудем о сегодняшнем разговоре. Я никогда больше не вернусь к этой теме, даже взглядом не намекну, если только ты сама не захочешь. — Он сделал глубокий вдох и снова улыбнулся, на сей раз гораздо искреннее: — С тобой не соскучишься, Аманда. Я ни за что не отказался бы от наших ужинов, настольных игр и времени, проведенного с Марсией и твоими питомцами. Хорошо?

— Да, Хэнк, конечно! Но сегодня… ты не хочешь отменить наш ужин?

— Бог ты мой, почему? «Горшочек лобстеров», «У Сола», «Морская пена» или «У Джерри»? Выбирай! — сказал он, полностью придя в себя.

— Лучше в «Горшочек лобстеров». Ты не против, если мы потом заедем в «Басквош-молл»? Прямо перед моим уходом пришла новая партия товара от «Оррефорс», и я хотела бы его распаковать. Я оставила там свою машину и прошлась домой пешком, так что тебе нужно будет только меня подвезти до торгового центра.

— Не только. Я помогу тебе все распаковать.

На том они и договорились.

«Как причудлива бывает жизнь», — думал Хэнк, когда они усаживались за свой столик; он заказал жареную треску, она — краба в мягком панцире, и оба остановились на салате, заправленном уксусом с пряностями и прованским маслом. Их разговор на сей раз протекал чуть напряженнее, но Хэнк держался молодцом, и к моменту их ухода из ресторана Аманда полностью расслабилась, выпив на один бокал больше, чем обычно.

Он ругал себя за то, что попытался сдвинуть их отношения на новый уровень, хотя здравомыслие подсказывало: он просто выбрал неподходящий момент. Надежда действительно умирает последней. Когда они добрались до задней двери «Стеклянного мишки Тедди», Хэнк уже верил, что когда-нибудь в будущем она переменит свое решение. Женщины всегда меняют решения, особенно если поклонник проявил свои чувства и находится рядом в качестве друга. Как называют таких мужчин? Дамский угодник. «Образованность, — размышлял он, поворачивая ключ в замке, — это замечательное качество».

Он отошел в сторону, чтобы Аманда вошла первой.

— Как всегда! — воскликнула она, оказавшись в задней комнате. — Я никогда не могу нащупать эту панель с выключателями.

— Я знаю, где она. — Хэнк отстранил женщину и щелкнул по выключателю, который она не могла найти. — Странно, неужели сгорел главный предохранитель? Свет не включился.

Тут ему на голову обрушился чудовищный удар, разбив череп, как яичную скорлупу. Хэнк Мюррей даже не успел понять, что произошло, так стремительно кровь хлынула внутрь черепа. Он умер еще до того, как коснулся пола.