Непринуждённые-1: Зловещий пансион
Шрифт:
Что же в действительности там произошло? Как могли бесследно исчезнуть прогнувшие пол следы? Мне померещилось? Нет, точно помню, как наклонялся и дотрагивался до них. За мгновение до появления Фила. Фил… Что-то насторожило меня в его поведении. Но что именно?
Чем на самом деле посреди ночи, занимался Мокридж, и тем более, тайком? Куча безответных вопросов. Я настолько глубоко ушёл в себя, что не заметил, как закончился урок.
На следующем занятии нас ожидал сюрприз: едва мы расселись по местам, в аудиторию заглянул мистер Мун в сопровождении кого-то, кого не удавалось разглядеть за его спиной.
– Ребята, секундочку внимания! – провозгласил
Все так и ахнули! Занудный МакКори, являющийся ярым фанатом своей науки, нервно дороживший каждой минутой своих занятий, и считающий, что все студенты должны любить только его предмет, уволился?
«Похоже, бедняга свихнулся от собственных правил, и сбежал от позора», – позлорадствовал я про себя. В отличие от профессора Марша, МакКори я всерьёз не воспринимал.
… в связи с этим, – продолжал директор, – хочу представить вам нового педагога, – он посторонился, пропуская вперёд своего невидимого спутника. Вы уже догадались, кто это был?!
– Профессор Белинда Уолш, прошу любить и жаловать! – торжественно закончил мистер Мун.
Забавно! Сегодня мисс Уолш уже не выглядела растерянной. Тёмно-фиолетовый костюм, заплетённые в косу волосы, строгий взгляд светло-зелёных глаз, – всё это выдавало в ней решительного мастера своего дела. Как только директор покинул аудиторию, она уверенным шагом прошла к преподавательскому столу, и раскрыла журнал.
– Добрый день, друзья мои, – произнесла она своим необычным низким голосом, – скажите, может ли кто-нибудь из вас подробно и без единой ошибки, рассказать на латыни историю своей жизни? Кто сумеет – сразу получит самый высокий бал.
Большинство ребят тут же взметнуло руки.
– Хорошо, – профессор Уолш хитро улыбнулась, – даже не знаю, кого спросить в первую очередь! Поэтому, – она наклонилась к журналу, – начнём с мистера Петерссона!
Услыхав свою фамилию, Стефан нервно сглотнул. – Ну Стефан, слушаем тебя. Ты ведь совсем недавно, как раз собирался рассказать о себе, верно?
– Да, мистер Длинный Язык, отличился ты по полной программе! Правда, не в ту сторону, – ехидно сострил Фил, – с ходу получить у нового препода самый низкий бал, – это ещё надо умудриться. И куда же подевалась вся твоя красноречивость?
– Да идите вы! – буркнул Стефан, покраснев как переспелый помидор, – всего то пару ничтожных ошибок допустил!
– Зато каких! – включился в дискуссию я, – одно твоё вступление шокировало всех: «По происхождению являюсь Стефаном Петерссоном, умер в 2011 году…»
– Но одно ты всё же правильно сказал, – добавила Симона, – «Мой род занятий – дошкольник». Это верно, такой ты и есть!
– Отстаньте же от меня! Просто слова перепутал…
Дело происходило во время перемены, после того самого весёлого занятия. Налопавшись в буфете гамбургеров и миндальных пирожных с чаем, мы расположились в холле второго этажа, на длинной скамейке, возле «зелёного уголка», состоящего из двух больших пальм и множества разнообразных цветов. Директор называл это место более продвинуто – «Флора-сектор». Темой нашего разговора, естественно была мисс Уолш. Она оказалась куда лучшим преподавателем, чем её предшественник (хоть иногда и терялась, поскольку была педагогом первый год). Трое человек всё же смогли выполнить предложенное ею задание, ещё двое допустили ошибки и не получили оценок, и только Стефан «пролетел» по полной программе, – его запредельно глупые ошибки вызвали аномальный приступ смеха у присутствующих,
Впрочем, меня сейчас волновало другое: на этой перемене, мы с Шейном планировали незаметно для всех провести операцию по проникновению в подвал и обследованию на предмет жутковатых звуков, доносившихся из него, чтобы окончательно выяснить, в чём тут дело. Но Шейн, как назло, запропастился неизвестно куда. Его также не было с нами в буфете. «Ладно, – решил я, – пойду хоть разведаю обстановку. Не снуёт ли там Мокридж?»
Убедившись, что ребята по-прежнему заняты обсуждением произошедшего эпизода, я незаметно скользнул в сторону лестницы.
На первом этаже, как ни странно, не было ни души. Отлично, это как раз мне на руку. Прокравшись на цыпочках к подвалу, я приложил ухо к двери. Тишина. Простояв в таком положении минут семь, я призадумался: не придумали ли мы пугающую историю сами себе? Мало ли что может происходить в старом подвале! В конце концов там может хранится какой-нибудь учебный реквизит, и персонал просто периодически спускается туда, чтобы отыскать нужную вещь.
«С чего я вообще воспринял всерьёз россказни Шейна?» – запоздало подумал я, «он всего лишь разыграл меня, а мне, словно трусу, кошмары на каждом шагу мерещатся!»
Резкий звук отвлёк меня от рассуждения. В один момент, я вновь прильнул ухом к двери. Да, без сомненья, – тот же самый звук лязгающей цепи, которую кто-то, откуда-то, пытается отодрать. Более того, я услышал новый звук, моментально заставивший меня поверить в абсолютную верность предположений Шейна: стон. Вымученный стон потерявшей надежду, но упорно продолжающей бороться, жертвы.
Времени на раздумья больше не было. Наплевав на то, что меня могут заметить и обеспечить неприятности, я изо всех сил начал пинать старую хлипкую дверь. Но та, несмотря на убогий вид, казалась прочней титана. Бросив бесполезные попытки выбить дверь, я перевёл дыхание и осмотрел замок: самый простой – английский, цилиндровый. Что ж, придётся пойти на крайние меры. Молясь, чтобы не стало слишком поздно, я стремглав выскочил на улицу и бросился на задний двор, где для неизвестных целей валялась груда металла. Отыскав там тонкий прут, и слегка загнув его «якорьком», я бросился назад. Только не подумайте, что я занимаюсь взломом замков для удовольствия, – нет, будучи маленьким, я видел, как мой дед открывал таким образом замок маленького амбара, ключ к которому был давно утерян. И потом, я собирался его вскрыть не для собственного удовольствия, а ради оказания помощи неизвестному пленнику.
Через две минуты, мои старания увенчались успехом. Сунув прут за пазуху, я вынул карманный фонарик и, ещё раз убедившись, что меня никто не видит, скользнул в подвал.
В первый момент у меня создалось впечатление, что я попал в кузницу: луч фонаря осветил широкий верстак, стоящий прямо напротив входа, на котором лежали различные молотки, раскатки, напильники и куча каких-то заготовок. На стене, позади верстака, висели инструменты для удержания заготовок: клещи, резцы, гвоздильни различного размера и вилка для сгибания металла. Но первые впечатления, как правило, обманчивы: осветив фонариком остальную часть подвала, мне стало ясно, что он служил кладовкой для всякого барахла, вроде старых учебных плакатов, неработающих бытовых приборов, и множества непонятного тряпья, валяющегося тут и там. Очевидно, верстак с инструментами – тоже «для красоты».