Неприрученный вампир

Бакстер Кейт

— Кончи для меня, Шелль.

Горячее дыхание Гуннара у ее уха приблизило к краю. Казалось, ее тело закручивалось внутрь, наматываясь все туже и туже, пока девушка не подумала, что может выдержать еще одну унцию напряжения. Он отвел ее волосы в сторону, и в тот момент, когда его зубы задели ее горло, Шелль сломалась. Ее отчаянные рыдания становились хриплыми, когда волна за волной удовольствие обрушилось на нее. Гуннар последовал за ней через минуту, издавая крик, когда кончал.

Его грудь упиралась ей в спину, и он мелко толкал бедрами, когда они миновали пик. Гуннар бормотал мягкие слова у ее уха на древнем языке, который ничего не значил для Шелль, но она все равно чувствовала эмоции за ними. Острая нужда

мужчины, которого она едва знала, поглотила ее. Остаточный страх, который чувствовала в тот момент, когда пыталась отослать его, все еще заставлял ее сердце биться в груди. Связь была абсолютной. Неразрушимой. Шелль не сомневалась, что она погибнет из-за Гуннара, и все же ничего не могла сделать, чтобы остановить это.

Гуннар отстранился, и она ощутила исчезновение тепла, как только его тело покинуло ее. Он положил ее на кровать и устроился позади, поджав колени, он снова прижался грудью к ее спине. Его борода щекотала плечо, когда он повернул голову к ней, и холодок танцевал по ее спине. Гуннар напомнил ей о солнце, которое она больше никогда не увидит. Уникальный, теплый и ослепляющий своей интенсивностью.

— Оборотнями не рождаются, — голос Гуннара потянулся к ней в темноте, роскошный и утешительный. — Они создаются. И это не очень приятный переход.

Он обхватил одной рукой ее за талию. Шелль потянулась к его руке и переплела их пальцы. Она слышала, что переход был болезненным, но знание, что Гуннар испытал эту агонию, когтями впилось ей в грудь. Она потянулась к нему сзади и позволила своим пальцам пройти от его виска по щеке до хрустящих волос его бороды. Он повернул голову под углом и прижался губами к ее ладони.

— Мы сражались с Франками, — Гуннар усмехнулся. — Тогда казалось, что мы всегда сражались с Франками. Мы планировали устроить засаду в их лагере ночью. Полная луна дала бы нам достаточно видимости, чтобы вести переговоры в лесу, и битва была бы выиграна, прежде чем они узнали, что произошло. Но наш военный отряд попал в засаду. До того, как мы добрались до Франкской армии. Волки напали без предупреждения и лишь немногие из нас выжили.

Ком встал в горле Шелль, когда воспоминания Гуннара затопили ее. Крики людей в лунном лесу, в то время как волки уничтожали их, эхом отдавались в ее ушах. Жуткие тени танцевали вокруг нее, когда стая волков атаковала ее. Холод ветра коснулся ее кожи, и Шелль задрожала, когда боролась, чтобы освободиться от воспоминаний Гуннара.

Она протолкнула слова мимо комка в горле.

— Когда ты понял, что с тобой случилось?

Его рука напряглась вокруг нее, и он крепко сжал.

— Не раньше следующего полнолуния. Я никогда не испытывал такой боли, как этот первый переход. Мои кости ломались и формировались заново. Я чувствовал, будто кожу сдирали с тела. В жилах закипала кровь. Агония не кончалась.

Собственное обращение Шелль было травмирующим. Возможно, именно это привлекло ее душу к Гуннару. Она никогда не думала об этом раньше, но они оба были созданы, в какой-то степени, магией. Слова подвели ее. Она понятия не имела, как утешить его, поскольку пережила многовековое воспоминание вместе с ним.

— Мне очень жаль, Гуннар.

— Я думал, что сошел с ума. Волк был у меня в голове. Мы понимали друг друга. Я верил, что Тор недоволен нашими воинами и послал Локи наказать меня. Это был другой раз. Суеверие восторжествовало. Тогда у наших богов была сила. Может быть, они все еще… — наступила тишина, и Шелль почувствовала, что потеряла Гуннара в его воспоминаниях. — Той ночью мы бегали по лесу. Дикие. Непроверенные. Голодные. Я не помню, что произошло, и благодарю за это богов. Я убил. Я проснулся со вкусом крови во рту. Человек? Зверь? Может оба. Возможно, я кого-то обратил. Но я молюсь, чтобы этого не было. Прошли годы, прежде чем другой и я нашли баланс между нашими двумя натурами. Но

какое значение имеют годы для тех из нас, кто имеет возможность видеть вечность?

Печаль в его голосе пронзила Шелль острым лезвием. Он был настоящим мужчиной. Смертным. Шелль родилась в сверхъестественном мире. Ее сила, долгая жизнь, ускоренное исцеление, скорость — все это было частью ее естественной биологии. То, что она могла делать сейчас, было крайней версией того, на что она уже была способна. Она не могла представить, как Гуннар справился со всем этим.

— Мы покинули нашу деревню. Как мы вообще могли там оставаться? Оставшиеся люди знали, что с нами что-то случилось в ночь налета. Мы не доверяли себе, чтобы никому не навредить. У нас не было выбора, кроме как уйти.

Сердце Шелль болело за Гуннара.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Потому что хочу, чтобы ты знала мои самые болезненные воспоминания. Я хотел, чтобы ты разделила мой самый уязвимый момент и поверила мне, когда я скажу, что мне страшно. Я хочу, чтобы ты увидела меня таким, каким я видел себя: безмозглым зверем. Существом из кошмара. Убийцей. Неконтролируемым. Мне нужно, чтобы ты поняла, какое влияние оказала на меня наша связь. Твоя смерть будет ударом, от которого мой волк не сможет оправиться. Волк сведет меня с ума от горя, и стае ничего не останется, как усыпить меня. Мне нужно, чтобы ты поверила, что наша связь неприкосновенна, и что ты ничего не можешь мне сказать, не можешь признаться, что заставило бы меня отвернуться от тебя.

Такой мужчина. Гуннар Фальк определенно был единственным в своем роде.

***

Гуннар почувствовал, что Шелль ускользает. В тот момент, когда она попыталась одолеть его, заставить его оставить ее и никогда не возвращаться, их связь накалилась до предела. Он отказался позволять ей делать по-своему. Его волк отказался отдавать ее без боя. Вместе, они нашли способ обойти ее способность внушать. Это займет какое-то время, но Гуннар был уверен, что скоро сможет отгородиться от нее. То, чего она боялась, он приветствовал. Гуннар никогда не сбегал от проблем. Шелль могла дать ему все. На остальное ему было все равно.

В течение долгих, мирных моментов они лежали в тишине. Гуннар закрыл глаза и просто наслаждался, держа Шелль в руках. Это правда, что они мало что знали друг о друге, но он надеялся исправить это сегодня вечером и каждый последующий вечер. У них были годы — столетия — чтобы узнать друг друга. Он не ожидал от нее признаний в любви, точно так же, как и не предлагал. Но любовь могла прийти со временем.

Гуннар был очень терпелив.

— Михаил был последним настоящим вампиром, — голос Шелль раздался тихо, тонко, почти по-детски. Такой отличный от сильной, напористой женщины, которой Гуннар восхищался. — Когда он стал привязанным и вошел в силу, он первым обратил Ронана. А потом свою пару. После этого был Дженнер. А потом Саид. Я не из линии Михаила, потому что амбициозный перевертыш взял магию, которой он не владел, и использовал ее небрежно.

Дрожь потрясла ее тело, и Гуннар прижал ее сильнее. Ее запах испортился от страха, и его волк издал низкий, угрожающий рык в углублении разума. Шелль сделала несколько глубоких вдохов. Звук ее бьющегося сердца всколыхнул его гнев, и мышцы Гуннара напряглись. Кто-то навредил его паре. Это заставило ее испугаться. И когда он найдет ублюдка, Гуннар заставит его заплатить.

— В действительности, это мои амбиции виноваты, — Шелль горько рассмеялась. — Я не могла оставить тайну нераскрытой. Ронан был уверен, что Михаил никогда не войдет в силу. Без вампиров, укрепляющих нашу — их силу — дампиры скоро вымерли бы. Гроб Сета был ответом на все наши проблемы. Ронан сомневался в самом его существовании, не говоря уже о мифе о его силе. Но не я. Мне нужно было его найти. Он поглотил меня полностью.