Неприрученный вампир
Шрифт:
***
Гуннар почувствовал беспокойство Шелль, даже если она не озвучила свои опасения. Это было не так, будто он ожидал, что изменения произойдут в одночасье. Особенно, когда они жили по одному и тому же кодексу поведения тысячи лет. Оборотень дал ей представление о динамике стаи, но Шелль не понимала истинной силы Альфы. Гуннар мог подавить, если потребуется. Конечно, мужчина не хотел, чтобы до этого дошло. Ему не нравилось так использовать свою силу. Но если дело дойдет до драки, он это сделает. Потому
— Просто будь осторожен, Гуннар. Наша связь, не только то дерьмо, что попадет в вентилятор.
Гуннар усмехнулся над ее саркастическим тоном. Она попыталась добавить легкомыслия к серьезной проблеме, и он оценил это.
— О, дерьмо на вентиляторе, — пошутил он. — Я просто рад, что не я буду чистить его.
Она поворачивалась, пока они не встретились. Ее лесные зеленые глаза смотрели на него, и складка залегла на ее бледном лбу.
— Я серьезно, Гуннар. Тебя не было дома почти тридцать шесть часов. Неизвестно, какая ложь распространялась в то время. Я знаю, ты думаешь, что стая верна…
— Я так не думаю, — сила Альфы была абсолютной. — Я знаю.
— Хорошо, — сказала Шелль на вдохе. — Но Арен нет. Ты должен хотя бы признать это.
Гуннар разберется с Ареном. Его амбиции не сделали ничего, кроме как всколыхнули осиное гнездо, и у него не получится продолжить свой путь.
— Я признаю, что Арен служит своей собственной цели, — он мог признаться в этом Шелль. — С ним я разберусь.
— Он хочет занять твое место в стае, — сказала Шелль. — Ты знаешь, что он делает.
— Он может этого хотеть, — ответил Гуннар. — Но не получит. Думаешь, так легко свергнуть Альфу, моя половинка?
Шелль прищурилась, а губы дернулись, будто улыбаясь. Ему нравилось, как простые слова — моя половинка — влияли на нее. Будто ей это нравилось. Грудь Гуннара наполнилась эмоциями. Он хотел, чтобы Шелль гордилась тем, что он на ее стороне.
— Не думаю, что это легко, — сказала она. — И он тоже. Вот почему Арен старается изо всех сил получить то, что хочет, играя грязно.
— Это не имеет значения, — они обсуждали динамику стаи, но не иерархию. — Если меня убьет кто-то другой, Арен не сможет контролировать стаю.
— Итак…? Что даст ему контроль?
Ее любопытство было недолгим, когда она получила ответ.
— Он должен убить меня в бою. Один на один. Только так Арен станет альфой.
Запах Шелль испортился в одно мгновение, и ее глаза широко раскрылись.
— Ты издеваешься надо мной? Это варварство!
Ее неверие позабавило его.
— Мы — животные, Шелль, — оборотень прижал ее своим взглядом. — Каждый из нас.
Это не осталось незамеченным. Она знала мир, в котором они жили. В этом не было ничего цивилизованного. Они могут смешиваться с человечеством. Они могли носить человеческий облик, но под поверхностью сверхъестественные существа были дикими, жестокими и
— Знаю, — ее голос упал до шепота. — Это не значит, что мне это должно нравиться.
Волк Гуннара стал беспокойным в душе. Животное воспринимало беспокойство Шелль как сомнение. Что ей не хватало веры в его силы и возможности держать стаю под контролем. Он посылал Гуннару желание воевать. Разыскать Арена и уладить это дело между ними раз и навсегда, чтобы доказать ей свою силу. Хотя это была его животная часть. Разъяренное животное было неспособно рассуждать. Гуннар обуздал эту часть своей натуры и заставил ее забыть.
— Когда Аристов встречается с Трентоном Макалистером? — он должен был помнить. Арен неделями твердил об этом без остановки.
— Через три ночи, — ответил Шелль. — А что?
Гуннар не хотел затрагивать тему Александрийского ключа. Это только вызывало споры между ними, и последние двадцать четыре часа были блаженно свободны от конфликтов. Он хотел, чтобы Шелль тепло и охотно обнимала его. Заявляла на него права. Не опекала. Но он не мог больше игнорировать этот вопрос между ними, как и махинации Арена взять под контроль стаю.
Со всем вниманием Макалистера в другом месте, Шелль воспользуется возможностью украсть его треть ключа.
— Потому что я знаю, что ты планируешь сделать, и я хочу, чтобы ты передумала.
— Гуннар…
— Не пытайся убедить меня, что ты не планируешь ворваться в крепость Макалистера.
Шелль сжала челюсти, принимая вызов.
— Сортиари меня не пугают.
— А должны, — Гуннар надеялся, что он сможет заставить ее понять серьезность решения. — Потому что они пугают меня.
— Знание принадлежит всем, — ответила Шелль. — И не только тем, кто считает, что имеет право раздавать его по своему усмотрению.
— Сортиари не контролируют Александрийскую библиотеку, — указал Гуннар. — Никто не знает. Моя часть ключа была доверена моей семье до того, как я стал оборотнем. Через родословную королей, которую я не могу отследить. Полагаю, Трентон Макалистер даже не знает, кто дал Сортиари третий. Это не о сохранении невежд в темноте, Шелль. Некоторые вещи скрыты не просто так.
— Я не заинтересована в распространении зла в мире, — Шелль немного отодвинулась от него. Ее упрямая гордость, несомненно, вбила между ними клин. — Я ищу ответы.
— На какие вопросы?
Ее глаза снова расширились. Они ходили по кругу снова и снова, но Гуннар все еще не понимал.
— Кто я есть, — сказала Шелль, решительно вздыхая. — Неужели ты не понимаешь, что я чувствую себя потерянной? Насколько отключенной?
Он понял, и в этом была проблема.
— Твоя боль — это моя боль, — Гуннар посмотрел ей в глаза. — Связь пар об этом позаботится. Но Шелль, есть и другие способы найти ответы. Безопасные способы. Вместо того чтобы нести это бремя в одиночку, позволь мне помочь тебе. У нас будет больше шансов найти то, что ты ищешь, если мы сделаем это вместе.