Неприрученный вампир
Шрифт:
— Я думаю, ты должна была верить, что я достаточно силен.
Негодующий огонь горел в груди Шелль. Она фыркнула.
— А что, если бы все было наоборот? Что, если бы я лежала там, истекая кровью и испытывая боль, а мои враги где-то ждали, пока я ослабею, чтобы они могли наброситься? Ты бы оставил меня лежать там, Гуннар? Ты бы поверил, что со мной все будет в порядке? Или ты бы сделал все, что в твоих силах, чтобы помочь мне?
Он сжал челюсти. Упрямая задница.
— Наши ситуации очень разные.
— Разве? — честно говоря,
— Ковена из двух человек, — сказал Гуннар.
«Серьезно?» Любое беспокойство, которое она могла испытывать к нему, сменилось раздражением.
— Не имеет значения, если бы твоя стая была пятьдесят человек, а мой ковен: я, Лукас и пара кошек. Это все еще мой ковен, и я все еще его лидер. Ты в ответе за тех, кто находится под твоей опекой, не больше и не меньше моей. — Шелль глубоко вздохнула. — Проблема, что я тебе помогла? Или тот факт, что твоя стая видела, как я вскрыла вену, чтобы дать тебе свою кровь?
Она изучала его. Гуннар держал сильный ментальный щит, который приглушал его мысли, но его волка было не так легко контролировать. Ответ животного в глубине сознания мужчины звучал так же отвратительно, как и ее. В этот момент она начала думать, что любит волка больше, чем человека. По крайней мере, волку было наплевать на чье-то мнение об их брачном союзе.
Шелль не собиралась сидеть и выслушивать оскорбления. Она бросилась с кровати, впервые осознав, что больше на ней нет ботинок, носков или брюк. С широко раскрытыми глазами девушка повернулась к Гуннару.
— Ты меня раздел?
Выражение его лица снова превратилось в самодовольное мужское высокомерие.
— Да.
Шелль прищурилась и с отвращением покачала головой.
— Хорошо все разглядел?
Он поджал губы, будто боролся с улыбкой.
— Не достаточно хорошо. Если бы я мог снять с тебя рубашку и нижнее белье, не беспокоя тебя слишком сильно, то был бы доволен.
Он любил нажимать на ее кнопки, не так ли?
— Агрх! — Шелль пересекла комнату и рывком открыла дверь. — Выметайся, — если ему было стыдно за то, что его стая увидела кровь его пары на губах своего Альфы, то Шелль не хотела иметь с ним ничего общего. Самоуверенный сукин сын. Кем, черт возьми, он себя возомнил, оскорбляя ее, а потом флиртуя?
Гуннар вытянулся на кровати и сложил руки за головой. Взгляд Шелль опустился туда, где простыня покрывала узкие бедра. Было абсолютно несправедливо, что он мог разжечь ее гнев и вожделение одновременно.
— У тебя рубашка порвана, — заметил он. — Сними ее.
Шелль показалось, что у нее глаза вылезут из орбит.
— Ты это серьезно?
Его самоуверенная улыбка расширилась, и взгляд скучающе блуждал по ней.
— Очень серьезно.
В гневном раздражении Шелль сорвала рубашку и бросила в него.
— Счастлив?
Его взгляд пылал.
— Пока нет. Избавься от бюстгальтера.
У нее отвисла челюсть.
— Мы ругаемся. Ты ведь понимаешь это, правда?
Гуннар пожал плечами, словно их спор мало что значил.
— Мы можем продолжать спорить, пока трахаемся, если ты этого хочешь, Шелль, но лично я могу обойтись без этого.
Она уставилась на него. Ошарашенная его дерзостью.
— А лифчик? — он указал пальцем. — Это преступление — держать грудь закрытой. Я предпочитаю их без всего.
— Мы ругаемся! — воскликнула она.
Гуннар издал многострадальный вздох.
— Ладно. Если ты настаиваешь, — он приподнялся, чтобы сесть, и откинул волосы на затылок. Ей хотелось, чтобы мужчина перестал выглядеть таким восхитительным. — Ты поступила опрометчиво и безответственно. Ты понятия не имела, что твоя кровь может сделать со мной, и все же ты дала ее мне. И да, обращение со мной, будто я слабый, перед членами моей стаи, не обрадовало меня. Он поднял одно колено и оперся на него локтем. — Но, — сказал он, вздохнув, — я знаю, что ты сделала это из-за беспокойства. И будь я на твоем месте, я бы сделал все это и даже больше.
Наступил миг затишья, пока Шелль пыталась осмыслить всю ситуацию. Он только что говорил с ней? В спокойной и не высокомерной манере? Как двое взрослых, состоявших в настоящих отношениях?
Эта дерзкая ухмылка снова появилась на его великолепном лице.
— Это поможет уладить дело?
Шелль поджала губы. Его зрелость полностью убрала ветер с ее парусов.
— Вероятно.
— Хорошо, — Гуннар откинулся на подушку и принял расслабленное положение. — А теперь лифчик.
Шелль хотела удержать гнев, но Гуннар сделал это невозможным. Ему удалось заглушить ее негодование парой искусно произнесенных фраз. Даже волк успокоился, будто довольный тем, что проглотил свою гордость и признал, все, что сделала Шелль, это пыталась защитить его.
— Что она с тобой сделала? — спросила она едва слышным шепотом. — Моя кровь?
— Одна из вещей, которые я пропустил в своей человечности, была моя неспособность напиться, — сказал Гуннар со смешком. — Мой метаболизм оборотня сжигает алкоголь слишком быстро. Твоя кровь… — он издал блаженный стон, который, как могла поклясться Шелль, она почувствовала внутри себя. — Как бочка старой медовухи. Такая опьяняющая, что я напился. И это помогло облегчить боль моего перехода, а также ускорить мое выздоровление.
Шелль с облегчением выдохнула. Она очень переживала, что совершила ошибку. Что ее кровь окажет на него неблагоприятное воздействие. Слава богам, этого не произошло.
— Я волновалась, — ей было больно признаваться в этом.
Гуннар усмехнулся. Такой злой.
— Альфа, — сказал он в качестве объяснения. Будто ничто, ни берсерки, ни взбесившиеся зомби, ни даже ее собственная сумасшедшая кровь не могли навредить ему. — Только не заставляй меня снова просить тебя избавиться от лифчика.