Непристойные отношения
Шрифт:
Девчонка. Совсем еще юная. Да, ей скоро двадцать один, но она такая чистая и искренняя.
И не моя.
Скоро она улетит искать свою любовь, найдет ее (а она найдет, наверняка!), а я продолжу бездумно прожигать жизнь. В окружении своих драгоценных миллионов.
— Спасибо за вечер, было здорово, — улыбается она, оперевшись о зеркальную стенку лифта. — Я так давно не была в кино. Последний раз еще осенью с…
Осекается.
Ну давай, продолжи: со своим гражданским мужем Геной. Чего же ты молчишь.
А
Она улетит через два дня, и я чувствую себя разбитым. Хрен знает, почему, но как-то оно вот так… Я не хочу отпускать ее, но держать не имею никакого права. Даже не смотря на печать в паспорте.
Мы входим из лифта и идем по гулкому коридору к моей квартире, заходим внутрь, снимаем обувь, болтая о чем-то неважном, действительно как пара друзей. Друзей, которые сходили на свидание, а завтра пойдут разводиться. Потому что если она отыщет своего парня, потом ей будет совершенно не до этого.
Внутри закипает что-то похожее на ревность. Жгучую, пробирающую вплоть до спинного мозга.
Я смотрю на тонкую голубую венку на ее шее и представляю, что он, а не я будет ее туда целовать. Смотрю на очертания груди, плоский живот, обтянутый тканью яркого платья.
Я не хочу, чтобы она уезжала! Чтобы искала и тем более находила!
Я готов на собственных руках отнести того приблудного в самую шикарную клинику, купить ему новые извилины и вообще, сделать все, что угодно, лишь бы он просто испарился из нашей жизни.
Я хочу, чтобы она осталась и не хочу разводиться! Да, сначала наш брак был глупой авантюрой, но сейчас дело приняло совсем другой оборот.
Может, сейчас я совершаю ту же ошибку, что совершил когда-то с бывшей женой, затащив ее в брак буквально силой, но не могу просто стоять и смотреть, как девочка, к которой у меня появились долбаные чувства просто берет и сваливает к другому.
— Эй, что ты делаешь, Илья?! — расширенными от удивления глазами Ю смотрит, как я бесцеремонно вынимаю из ее сумки паспорт и… аккуратно рву на две части.
— Извини, это случайно вышло, — на паркет сыплется листопад. — Я такой неловкий.
— Случайно? Ты в своем уме?! — подрывается с места и, опустившись на колени, собирает выпавшие страницы. — Мне улетать скоро! Без паспорта я не смогу покинуть страну!
— А я не хочу, чтобы ты улетала.
— Что? — прекращает собирать бумажки и поднимает на меня обалдевший взгляд: — То есть… Я не понимаю.
Опускаюсь на колени рядом с ней и, вытащив из ее рук страницы, заключаю ее ладони в свои.
— Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Со мной. В общем… ты мне нравишься. Не как подружка, Юна. Ты понимаешь, о чем я?
Ее щеки заметно розовеют.
— Но ты сам говорил, что у тебя так… — кивает на мою ширинку, — всегда. Ну, физиология и все такое.
— Да при чем тут секс! — не выдержав, повышаю голос. — Я не об этом сейчас. Нет, об этом, конечно, тоже. Но я хочу
Отбрасываю страницы паспорта за спину и, положив ладони на ее лицо, целую. Так, как хотел сделать давно. Без всякой ванильной херни. Просто поцеловать так, чтобы она точно передумала куда-то уезжать.
В первую секунду она замирает, плотно стиснув зубы, и смотрит на меня не мигая едва не вышедшими за радужку зрачками, а потом… сдается. Закрывает глаза и, запустив пальцы в мои волосы, сама целует меня. Очень жадно. Так, словно дорвалась до того, чего давно хотела. И это такое окрыляющее чувство… Такое, что крышу сносит напрочь. На секунду оторвавшись от ее губ завожу руки за спину и стягиваю через голову футболку, швыряя куда-то за спину. Я чувствую, как сильно колотится ее сердце — мечется в грудной клетке крошкой-колибри. Она волнуется. Я волнуюсь тоже. Как будто этот секс в моей жизни — первый. А секс будет. И какой это будет секс!
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — шепчу ей в губы между поцелуями. — Не надо. Я же знаю, что нравлюсь тебе.
— Я не могу! Я должна… Илья, пожалуйста. Не мучай меня.
А сама целует. Водит ладонями по моей спине, животу, избегая места, к которому наверняка хочет притронуться.
Ну же, не стесняйся. Хочешь удивиться, милая?
Перехватываю ее руку и кладу на застрявшую в штанине джинсов эрекцию. В первую секунду она тушуется, пытается убрать ладонь, но я не даю — трогай, смотри, как я тебя хочу.
А я хочу. Так, что яйца сводит и кажется, что кончу я раньше, чем заберусь в ее трусы. Медлить нельзя. Позориться — недопустимо! Тик-так.
— Пошли в спальню.
— Я не могу!
А руку все не убирает, хотя я больше не держу. Чуть сжимает пальчиками налитый кровью член, царапая ногтями ткань джинсов.
Меня сейчас разорвет. Ух, блть, даже голова закружилась. Мне нужен глоток свежего воздуха! Почему в этом сраном фешенебельном доме так душно?!
— Иди сюда, — прижимаю ее к себе, рассегивая одной рукой молнию на простом ситцевом платье. — Не думай ни о чем, ты же тоже хочешь. Я вижу.
— Я не могу, Илья. Это все неправильно, — пытается убрать руку, но я возвращаю ее обратно.
— Неправильно делать что-то, потому что так «надо», а хотеть секса с тем, к кому есть чувства — это как раз правильно.
— Но у меня нет…
— Тшш, потом.
Спускаю с ее плеч лямки и платье перстрой тряпкой опускается на пол.
Я уже видел ее в белье в примерочной магазина, касался ее тела во время «дружеского» сна. Я знал, что она очень сексуальная, но чтобы настолько…
Была бы она шлюхой — засадил бы прямо здесь, на полу, но с ней не хочется выставлять себя несдержанным орангутангом. Хочется, чтобы ей понравилось. Угодить.