Непристойные отношения
Шрифт:
Девчонка. Совсем еще юная. Да, ей скоро двадцать один, но она такая чистая и искренняя.
И не моя.
Скоро она улетит искать свою любовь, найдет ее (а она найдет, наверняка!), а я продолжу бездумно прожигать жизнь. В окружении своих драгоценных миллионов.
— Спасибо за вечер, было здорово, — улыбается она, оперевшись о зеркальную стенку лифта. — Я так давно не была в кино. Последний раз еще осенью с…
Осекается.
Ну давай, продолжи: со своим гражданским мужем Геной. Чего же ты молчишь.
А она молчит.
Она улетит через два дня, и я чувствую себя разбитым. Хрен знает, почему, но как-то оно вот так… Я не хочу отпускать ее, но держать не имею никакого права. Даже не смотря на печать в паспорте.
Мы входим из лифта и идем по гулкому коридору к моей квартире, заходим внутрь, снимаем обувь, болтая о чем-то неважном, действительно как пара друзей. Друзей, которые сходили на свидание, а завтра пойдут разводиться. Потому что если она отыщет своего парня, потом ей будет совершенно не до этого.
Внутри закипает что-то похожее на ревность. Жгучую, пробирающую вплоть до спинного мозга.
Я смотрю на тонкую голубую венку на ее шее и представляю, что он, а не я будет ее туда целовать. Смотрю на очертания груди, плоский живот, обтянутый тканью яркого платья.
Я не хочу, чтобы она уезжала! Чтобы искала и тем более находила!
Я готов на собственных руках отнести того приблудного в самую шикарную клинику, купить ему новые извилины и вообще, сделать все, что угодно, лишь бы он просто испарился из нашей жизни.
Я хочу, чтобы она осталась и не хочу разводиться! Да, сначала наш брак был глупой авантюрой, но сейчас дело приняло совсем другой оборот.
Может, сейчас я совершаю ту же ошибку, что совершил когда-то с бывшей женой, затащив ее в брак буквально силой, но не могу просто стоять и смотреть, как девочка, к которой у меня появились долбаные чувства просто берет и сваливает к другому.
— Эй, что ты делаешь, Илья?! — расширенными от удивления глазами Ю смотрит, как я бесцеремонно вынимаю из ее сумки паспорт и… аккуратно рву на две части.
— Извини, это случайно вышло, — на паркет сыплется листопад. — Я такой неловкий.
— Случайно? Ты в своем уме?! — подрывается с места и, опустившись на колени, собирает выпавшие страницы. — Мне улетать скоро! Без паспорта я не смогу покинуть страну!
— А я не хочу, чтобы ты улетала.
— Что? — прекращает собирать бумажки и поднимает на меня обалдевший взгляд: — То есть… Я не понимаю.
Опускаюсь на колени рядом с ней и, вытащив из ее рук страницы, заключаю ее ладони в свои.
— Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Со мной. В общем… ты мне нравишься. Не как подружка, Юна. Ты понимаешь, о чем я?
Ее щеки заметно розовеют.
— Но ты сам говорил, что у тебя так… — кивает на мою ширинку, — всегда. Ну, физиология и все такое.
— Да при чем тут секс! — не выдержав, повышаю голос. — Я не об этом сейчас. Нет, об этом, конечно, тоже. Но я хочу чтобы ты осталась, не для того, чтобы с тобой трахаться. Вернее… Блядство! В общем, ты никуда не поедешь, я так решил.
Отбрасываю страницы паспорта за спину и, положив ладони на ее лицо, целую. Так, как хотел сделать давно. Без всякой ванильной херни. Просто поцеловать так, чтобы она точно передумала куда-то уезжать.
В первую секунду она замирает, плотно стиснув зубы, и смотрит на меня не мигая едва не вышедшими за радужку зрачками, а потом… сдается. Закрывает глаза и, запустив пальцы в мои волосы, сама целует меня. Очень жадно. Так, словно дорвалась до того, чего давно хотела. И это такое окрыляющее чувство… Такое, что крышу сносит напрочь. На секунду оторвавшись от ее губ завожу руки за спину и стягиваю через голову футболку, швыряя куда-то за спину. Я чувствую, как сильно колотится ее сердце — мечется в грудной клетке крошкой-колибри. Она волнуется. Я волнуюсь тоже. Как будто этот секс в моей жизни — первый. А секс будет. И какой это будет секс!
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — шепчу ей в губы между поцелуями. — Не надо. Я же знаю, что нравлюсь тебе.
— Я не могу! Я должна… Илья, пожалуйста. Не мучай меня.
А сама целует. Водит ладонями по моей спине, животу, избегая места, к которому наверняка хочет притронуться.
Ну же, не стесняйся. Хочешь удивиться, милая?
Перехватываю ее руку и кладу на застрявшую в штанине джинсов эрекцию. В первую секунду она тушуется, пытается убрать ладонь, но я не даю — трогай, смотри, как я тебя хочу.
А я хочу. Так, что яйца сводит и кажется, что кончу я раньше, чем заберусь в ее трусы. Медлить нельзя. Позориться — недопустимо! Тик-так.
— Пошли в спальню.
— Я не могу!
А руку все не убирает, хотя я больше не держу. Чуть сжимает пальчиками налитый кровью член, царапая ногтями ткань джинсов.
Меня сейчас разорвет. Ух, блть, даже голова закружилась. Мне нужен глоток свежего воздуха! Почему в этом сраном фешенебельном доме так душно?!
— Иди сюда, — прижимаю ее к себе, рассегивая одной рукой молнию на простом ситцевом платье. — Не думай ни о чем, ты же тоже хочешь. Я вижу.
— Я не могу, Илья. Это все неправильно, — пытается убрать руку, но я возвращаю ее обратно.
— Неправильно делать что-то, потому что так «надо», а хотеть секса с тем, к кому есть чувства — это как раз правильно.
— Но у меня нет…
— Тшш, потом.
Спускаю с ее плеч лямки и платье перстрой тряпкой опускается на пол.
Я уже видел ее в белье в примерочной магазина, касался ее тела во время «дружеского» сна. Я знал, что она очень сексуальная, но чтобы настолько…
Была бы она шлюхой — засадил бы прямо здесь, на полу, но с ней не хочется выставлять себя несдержанным орангутангом. Хочется, чтобы ей понравилось. Угодить.