Непристойные предложения
Шрифт:
И второе, что его остановило, это ответ на вопрос, который был дан кем-то еще, не дослушавшим слова Мэншипа и совершенно их проигнорировавшим.
– Вполне очевидно, – сказал этот кто-то, – что эксперимент закончился весьма удачно. Он обосновал наши расходы и долгие годы тяжких исследований. Сами убедитесь, Советник Гломг, что односторонняя телепортация – свершившийся факт.
Мэншип определил, что голоса раздавались справа от него. Более широкий из двух чемоданов, по всей видимости «профессор», которому был адресован вопрос, говорил с более узким чемоданом, медленными плавными движениями переводившим свои стебельковые глаза с Мэншипа на собеседника.
«И ВООБЩЕ, – внезапно взвизгнул воспаленный разум Мэншипа, – ПОЧЕМУ ОНИ ГОВОРЯТ ПО-АНГЛИЙСКИ?
– Я это вижу, – признал Советник Гломг с той прямолинейной честностью, которая только и могла быть свойственна чемодану. – Это действительно свершившийся факт, профессор Лирлд. Но что именно это нам дает?
Лирлд приподнял тридцать или сорок щупалец таким образом, что Мэншип завороженно признал в этом жесте театральное и нетерпеливое пожатие плечами:
– Телепортация живого организма с астрономической единицы 649-301-3 без помощи передающего устройства на планете-источнике.
Советник повернул свои глаза обратно к Мэншипу:
– Вы называете это «живым организмом»? – с сомнением спросил он.
– Ну что вы, Советник, – запротестовал профессор Лирлд. – Давайте обойдемся без этих флефноморфизмов. Существо очевидно обладает сознанием, очевидно подвижно, и после ряда опытов…
– Хорошо. Оно живое. С этим я соглашусь. Но сознание? Похоже, что оно вообще не пмбффирует, где я стою. И эти ужасные одинокие глаза! Их всего два, и они такие плоские! Эта абсолютно сухая кожа без каких-либо признаков слизи. Я признаю, что…
– Вы тоже, знаете ли, вовсе не образец небесной красоты, – Мэншип был до глубины души уязвлен, поэтому не сдержался.
– Я склоняюсь к флефноморфизму при оценке инопланетных форм жизни, – продолжил собеседник, как будто Мэншип ничего не говорил. – Я – флефноб и горжусь этим. В конце концов, профессор Лирлд, я видел самых невозможных существ с ближайших планет, которых привозили сюда мой сын и другие исследователи. Так вот, самые странные из них и даже самые что ни на есть примитивные могли пмбфф! Но вот это же ничтожество! В нем нет ни малейшего, едва уловимого намека на апмб! Это жуткое существо из потустороннего мира, вот что это такое!
– Вовсе нет, – попытался успокоить его Лирлд. – Это всего лишь научная аномалия. Возможно, в отдаленных уголках галактики, где часто встречаются животные вроде этого, сложились такие условия обитания, где пмбффирование не является необходимостью. Тщательное изучение данной особи позволит нам довольно быстро все прояснить. Тем временем, мы доказали, что жизнь существует в других районах нашей галактики, а не только в ее центре со множеством солнц. А когда придет время, и мы начнем проводить исследовательские полеты в те районы, бесстрашные искатели приключений вроде вашего сына отправятся туда, обладая всеми необходимыми знаниями. Они будут понимать, что их ждет.
– Послушайте! – воскликнул Мэншип в отчаянии. – Вы вообще слышите меня или нет?
– Можете здесь все обесточить, Шрин, – сказал профессор Лирлд. – Нужно экономить энергию. Думаю, что мы получили от этого существа все, что нужно. Если подобные ему еще будут материализовываться, то прибудут сюда с остаточным лучом.
Флефноб слева от Мэншипа начал быстро вращать странный сфероид, который держал в щупальцах. Низкое наполнявшее здание гудение, которое Мэншип не замечал раньше, полностью прекратилось. Шрин внимательно смотрел на пятна света, видневшиеся на его инструменте, и Мэншип внезапно понял, что это показания приборов. Да, именно так – показания приборов.
Хорошо, как я это понял? – спросил он сам себя.
Все очевидно: если они не слышали его, как бы громко он ни кричал, если не демонстрировали никаких признаков понимания того, что он вообще кричит, и если они занимались таким совершенно невообразимым делом, как разговор на его родном языке, значит, они были телепатами. К тому же не имевшими ничего, что напоминало бы уши или рот.
Он внимательно слушал, как Шрин задает вопросы своему руководителю. Похоже было, что он слышит ушами слова, английские слова, которые произносились четким, звучным голосом. Однако было и одно существенное отличие. Отсутствовало некое качество, то самое, что отличает вкус свежего фрукта от искусственного заменителя вкуса. А за словами Шрина слышалось низкое бормотание других слов, неупорядоченных фрагментов предложений, которые иногда становились достаточно слышимыми, чтобы понять то, что опускалось из основной «беседы». Мэншипа озарило: именно так он узнал, что меняющиеся пятна света на поверхности сфероида были показаниями приборов.
Было также очевидно, что, когда они упоминали то, чему в человеческом языке не находилось эквивалента, его сознание автоматически заменяло это понятие ничего не значащими слогами.
Ну, хоть с этим разобрались. Его вытащил из теплой кровати в Каллахан-холле телепатический чемодан, называвшийся чем-то вроде Лирлда и имевший огромное количество глаз и щупалец. Его, одетого в цвета зеленого яблока пижаму, засосало на какую-то планету в неизвестной человечеству системе, расположенной в центре галактики.
Он очутился в мире телепатов, которые не слышали его, но разговоры которых он мог без всякого труда подслушивать, так как его мозг, по всей видимости, был достаточно чувствительной антенной. Они запланировали проведение «тщательного изучения», чему он совершенно не был рад. Более того, очевидно, что они воспринимали его как некое чудовищное лабораторное животное. Наконец, он казался им малозначимым, преимущественно потому что совершенно не владел пмбффикацией.
В целом, как решил про себя Клайд Мэншип, пришло время заявить о себе. Надо дать им знать, что он никакая не низшая форма жизни, но один из самых крутых парней в этой галактике. Что он тоже принадлежит к клубу избранных, кто обладает волей и разумом, и что его предки во многих поколениях славились высоким коэффициентом интеллекта как по отцовской, так и по материнской линии.
Но как это сделать?
Смутные воспоминания приключенческих историй, прочитанных в детстве, наводнили его ум. Исследователи высаживаются на странный остров. Аборигены, вооруженные всяческими там копьями, дубинами и булыжниками, выбегают им навстречу из джунглей. Их гортанные крики являются несомненной прелюдией к предстоящей мясорубке. Исследователи, отирая пот со лба и совершенно не понимая язык этих островитян, должны действовать быстро и решительно. Естественно, они переходят… они переходят на универсальный язык жестов. Ну конечно же, универсальный язык жестов!