Неприятности по алгоритму
Шрифт:
По-новому внимательно взглянула на Кейрима, и неожиданно для себя заговорила.
– Давай начнем наш разговор заново, – и, видя его скепсис, продолжила чуть быстрее, пока не передумала, – без лжи, недоговорок, политики и фальши.
– Давай. – Удивленно согласился Лерго, так же переходя на ты.
– Почему ты сказал, что будешь говорить только со мной?
– Наверное, ты первый и единственный человек, – он как-то странно при этом посмотрел на меня и неожиданно сам себя перебил, – ты ведь человек?
– Да, я самый пресамый настоящий человек, – грустно улыбнулась я.
– Так вот, ты единственный человек,
– Альтера все равно рано или поздно станет колонией. Не Танэкта, так Союза. Вам не выиграть в этой войне гигантов. Может, лучше все же мир, так хотя бы не погибнут сотни тысяч с обеих сторон.
Воздух в палате напоминал расплавленный свинец. Наступившая тишина, перед буревым затишьем давила на виски, не давая вздохнуть. Слова, прозвучавшие в абсолютной тишине, были сродни первым каплям дождя: негромкие, но знаменующие начало чего-то нового, значимого.
– Альтера подпишет договор с Танэктом, но залогом мира будешь ты.
Я нахмурилась, уже догадываясь к чему он клонит.
– После вашей свадьбы… – Кейрим тоже не лучился оптимизмом, как будто слова доставляли ему физическую боль, но выдохнув, резко закончил. – Ты будешь постоянным танийским послом на Альтере.
– Ваши условия приняты, – перешла я на официальный тон и, отвесив традиционный мирийский поклон (зря, что ли всю известную информацию об этой расе перечитала?), вышла из палаты.
В коридоре меня ждала уже целая делегация.
– Он согласен подписать договор, – слова послужили сигналом. Тут же с низкого старта в палату метнулись несколько танийцев. Один из них, сухопарый и уже в годах подволакивал хвостом и любовно прижимал к груди стопку пластиковых листов. Никак договор?
В коридоре никого не осталось.
Считая, что я больше не под охраной и освобождена, быстро и уверенно зашагала к информационной стойке. Милая девушка в медицинском комбинезоне, застенчиво улыбалась.
– Чем могу вам помочь?
– Сегодня с «Бродяги» доставили двоих пациентов. Лерго и Браена. Могу я узнать, в какую палату поместили второго?
Медсестра прекрасно видела, из какой палаты я выходила, поэтому, наверное, решила, что и со вторым пациентом имею право увидеться, и, споро набрав код на голографическом сенсоре, проинформировала:
– Палата двести сорок восемь бис. Она расположена на этом же этаже, но в другом крыле.
– Спасибо. – Крикнула я уже на бегу.
В отличие от Лерго, Браен был без сознания, опутанный сетью щупов, он больше походил на покойника. Я недобрым словом помянула оптимиста-эскулапа с «Бродяги». В нерешительности присела на стул рядом с кроватью. Не знаю, что принято говорить, когда человек находиться в состоянии анабиоза, о чем информировала панель системы жизнеобеспечения в окне «уровень физиологической активности организма». Поэтому просто решила с ним поговорить.
– Какой же ты все-таки дурак, – непроизвольно вырвалось у меня. – Я так за тебя испугалась. Зачем ты за мной погнался?
Ответом мне было пиликанье какого-то прибора.
–
И тут прогремел голос:
– Дак, вот ты какая, сука! – Из проема двери, ведшей в туалет, находящийся в палате, вышел мужчина. Он показался мне еще больше, чем тогда, когда вылезал из штурмовика. Этот громила производил жуткое впечатление махины, сминающей все на своем пути. Именно он был напарником Браена. Сейчас его рука, была надежно зафиксирована ниено-скобами (похоже, многокомпонентный перелом, в остальных случаях обходятся обычным фиксатором). Странно, я его даже не услышала, пока он не заговорил.
– Это из-за тебя он загремел в штарфники, – меж тем продолжал громила. – Лучше тебе убраться отсюда, пока я сам тебя не вышвырнул.
Я посмотрела на громилу.
– Хорошо, что у Браена появился настоящий друг, раз с женой ему не повезло… – глядя на восковое лицо Дранго, подытожила я.
– И вовсе не друг… – начал было здоровяк.
Но я резко поднялась и, подойдя ближе к мужчине, занимавшему весь дверной проем, сказала:
– Я заходила попрощаться, мне так и не удалось этого сделать перед тем, как исчезла. Прошу лишь, передайте ему, как он очнется, что все, что я сделала – я делала ради того, чтобы вам больше не пришлось воевать. По крайней мере, с мирийцами. И еще одно: я люблю его и никогда не смогу разлюбить.
И не оглядываясь, вышла из палаты.
Эпилог
.
Месяц назад инфотабло желтой прессы пестрели заголовками: «Сбежавшая танийская невеста» и «Сердце принца Ингира вновь разбито». Более солидные издания выражались куда сдержаннее: «Расторжение помолвки наследника престола Танэкта» и «Свадьба принца Ингира и Тэри Ли не состоится».
Толпа папарацци, возникшая сразу после заявления о расторжении помолвки на пороге моего домика (подаренного, кстати, принцем за «достижения в ведении переговоров»), постепенно редела и сегодня я с радостью отметила, что исчезли самые упорные журналюги, казалось бы, уже прописавшиеся на одном из близ растущих деревьев и даже свившие себе гнезда из подручных средств, как то плащи, куртки, рюкзаки и куски пластика, и вооруженные камерами с оптикой, не уступающей по качеству снайперской.
Моросящий за окном дождь попеременно сменялся лучами солнца, а лужи то высыхали, то появлялись вновь, оставляя после себя прохладу и легкий туман. Я налила себя чашку чая и уселась на диван с намерением почитать недавно скачанную книгу. Еще пара дней, и нужно будет вылетать на Альтеру, Все-таки должность танийского посла обязывает. Как бы я не хотела абсолютно отстраниться от большой политики, навряд ли теперь мне удастся это сделать.