Нерассказанная история
Шрифт:
Я пристально следил за ней, сначала из Лондона, потом из Вашингтона, и к тому времени, когда в середине августа они вылетели в Монтевидео, испытал немалое облегчение. Похоже, мы приступили к завершающей стадии.
Глава 12
Первая работа Карсона была в страховой конторе. Агентом. Он ее ненавидел. Когда Сара упорхнула на другой конец света и взяла с собой Аву, пришлось держаться за свое место. Ему хотелось накопить денег и поехать к дочери. Но ничего не вышло. Тогда он уволился и некоторое время путешествовал по стране. Работал на совершенно тупиковых работах: официантом и крупье в казино, служащим автостоянки. Бессмысленные и хлопотливые занятия. Как-то он пошел выпить вместе с прежним боссом, который в свое время сильно его донимал. И как ни странно, босс ему нравился, хотя больше всего напоминал увядшее растение, не получающее достаточно удобрений. После ухода Сары
– Знаешь, в чем твоя беда? – спросил босс. – Ты сноб.
Карсон знал, что это совсем не так. Он трудился на парковке ради заработка и прекрасно ладил с коллегами. К этому времени он неплохо освоил испанский. И плевать ему было на университетский диплом.
– Нет, – сказал прежний босс, – ты сноб. Вместо того чтобы пойти в аспирантуру, ты все бросил. Посчитал, что начать с низов и постепенно подниматься по служебной лестнице – это ниже тебя. Позволь сказать, что ты ошибаешься.
Карсон вернулся назад, в страховую компанию, не потому, что убедился в правоте старика. Просто отныне ему было все равно, чем заниматься. Каким бы скучным это ни казалось. И он не любил, когда его называли снобом.
Он окончил курсы диспашеров и с тех пор ничем другим не занимался, хотя успел сменить еще две компании.
– На прошлой неделе я ездил к семье, чей дом сгорел среди ночи.
Лидия сидела в качалке на террасе, а Карсон лежал рядом на боку.
– В подобных ситуациях, – я прибыл следующим же утром, – нужно понимать, что они испытывают. И приходится искать нужные слова. Их мир рухнул. А тут ты, с пачкой бланков.
– Что случилось? – спросила Лидия. – Весь дом сгорел?
– Неисправная электропроводка. Похоже, что так. Всегда нужно рассматривать версию поджога. Но можно многое сказать по тому, как ведут себя люди. Ты учишься читать мысли, понимаешь, кто лжет, у кого есть, что скрывать. Расследование непременно будет проводиться, но я заранее знаю, когда обнаружатся какие-то улики.
– Значит, твой прежний босс был прав? Это вовсе не такое скучное дело.
– Много бумажной волокиты, – пояснил Карсон. – Но есть и еще много чего. В прошлом году я рассматривал претензии университета. Они застраховали передвижную художественную выставку. Три месяца она находилась в студенческом кампусе: большие скульптуры из железного лома, дорожных табличек, шпал, рельсов, буферов. На газонах были расставлены двадцать четыре скульптуры. И одна пропала. Я еду в кампус, прямо к декану художественного факультета. Расспрашиваю ее и ее коллег, но они ничего не знают. Самая разумная теория такова – кто-то приехал на грузовике и увез скульптуру.
– Но что они будут с ней делать? – удивилась Лидия. – Кто поставит ее у себя во дворе, если она украдена?
– Верно. Я прошу декана показать место, где стояла скульптура, и мы идем на другую сторону кампуса. Там нечего смотреть, но я спрашиваю, что находится в ближайшем здании. Она отвечает, что мастерская, где вечно торчат рабочие. Я говорю, что хотел бы поговорить с ними. Хозяин мастерской ничего не знает, поэтому я прощаюсь и сажусь в машину, чтобы ехать домой. Но едва завожу двигатель, до меня доходит – хозяин что-то скрывает. Пока мы разговаривали, он ни разу не отвел взгляда. Люди, которые лгут, стараются поступать именно так. Потому что, по общему мнению, лгуны не могут смотреть людям в глаза.
– И что ты сделал?
Лидия соскользнула с качалки и уселась на террасе, скрестив ноги. Белая луна поднялась на розово-золотом небе. Птичка-мухоловка купалась в поилке Мадлен.
– Я возвращаюсь в мастерскую и говорю:
– По-моему, вы что-то хотите мне сказать. На этот раз парень оглядывается назад. Там, в конце комнаты, стоит длинный верстак, сделанный из металлических обрезков. Я спрашиваю.
– Где остальное?
Оказывается, Алессандро, один из рабочих, взял алюминиевый сайдинг, чтобы починить трейлер. Пабло посчитал, что из железнодорожной шпалы выйдет прекрасная каминная доска. Ничто не пропало. Они переработали груду металлолома в нечто вполне полезное.
Лидия рассмеялась:
– Молодцы! Надеюсь, у них не было проблем?
– Мы обо всем договорились. Иногда приходится ловить настоящих воров, но эти парни не таковы. А бывает, какой-нибудь плохиш затешется в страховую компанию. Есть такие компании, которые стараются не выплачивать ущерб, даже когда претензии справедливы.
– Какой ужас! – ахнула Лидия. – Представь, что твой дом сгорел и ты не можешь получить страховку!
– Ну да, – кивнул Карсон. Лег на спину и стал смотреть в небо на первые застенчивые звезды. – Воображение – часть нашей работы. Стараешься поставить себя на место пострадавшего. А теперь я думаю, что ты голодна, и представляю, как еду к «Динос» и беру пиццу. Как тебе идея?
Пока
Она не испытала ожидаемого волнения. Только встала на колени перед диваном, на котором были разложены журналы, и уставилась на фотографии.
– Спасибо вам, – громко сказала она. Концерт был прекрасной идеей, но больше всего она была благодарна за то, что их жизнь продолжалась.
Руфус поставил передние лапы ей на колено, и она положила ладонь на его бок, ощущая, как быстро вздымается его грудная клетка. Подняла его и зарылась лицом в густую шерсть.
Услышав стук двери, она закрыла журналы, бросила в стопку и пошла на кухню. И смотрела, как Карсон режет пиццу и раскладывает по тарелкам.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал он.
– И о чем же?
– Думаешь, как тебе повезло иметь на побегушках такого красивого пижона. Угадал?
– Что-то в этом роде, – хихикнула Лидия.
Она поймала себя на мысли, что Лоуренс не одобрил бы всего этого. Она его подводит.
– Я думала о том, что жизнь хороша. Все спокойно, ничто не раскачивает лодку. Хотелось, чтобы и впредь так оставалось.
Карсон повернулся к ней:
– В свое время ты, видать, немало пораскачивала лодку, верно? Но теперь все в прошлом, и тебе осталось только кресло-качалка.
– Смотри, ты на достаточно близком расстоянии, чтобы получить пинок!
– Или поцелуй.
– Пицца остынет, – напомнила Лидия.
– Я ее разогрею. Сейчас у меня на уме кое-что поинтереснее.Позже они смотрели по телевизору ловко сляпанный детектив, скользивший по сознанию, как пинта полурастаявшего мороженого – по горлу. Когда фильм закончился, Карсон ушел в кабинет и принес конверт.
– Посмотри, это последний снимок Авы. И отпечаток ее ручки.
Лидия открыла конверт:
– Сколько ей здесь? Три? Четыре?
– Три с половиной.
– Чудесная девочка. И эти хорошенькие маленькие зубки!
– Раньше я так расстраивался из-за того, что Сара не хочет присылать мне письма или фото. Хотя бы раз в год. Но я отказался от родительских прав, и она ни разу не дала о себе знать.
– Тяжело, должно быть…
– Может, она и права. Может, так лучше. Сразу все оборвать. Должно быть, видеть издалека, как она растет, было бы труднее.
– Не знаю, – покачала головой Лидия. – Ничего об этом не знаю. По крайней мере тебе известно, что с ней все хорошо.
– Она могла бы найти меня, если бы хотела. То есть Ава, конечно. Ей уже двадцать пять. Взрослая совсем. Но если бы по-настоящему захотела, могла бы меня разыскать.
– О, Карсон, да она, наверное, совсем о тебе не знает! Или думает, что не нужна тебе. Это все только запутало бы. Другое дело, если бы ты все эти годы общался с ее матерью.
Он сел рядом с ней и обнял за плечи. Она сунула два пальца между пуговицами его рубашки.
– Сара переехала, – пояснил он. – Мои письма вернулись. Телефон оказался отключен. Я думал пошарить в Интернете, но посчитал, что это должен быть выбор Авы. Ее решение.
– Уверена, что Ава выросла хорошим человеком.
Карсон свободной рукой сжал ее подбородок и притянул лицо совсем близко. Но, не сказав ни слова, тут же отпустил. Взял фотографию и отпечаток руки и положил в конверт.
– А ты доверилась бы мне? При необходимости? Больше я ни о чем тебя не буду спрашивать.
Жар, возникший в ее груди, стал распространяться по телу. В кончиках пальцев закололо.
– Да, – выговорила она наконец. – Доверилась бы.Наутро она вышла из двери дома Карсона, одетая во вчерашние джинсы и футболку, и на секунду остановилась на крыльце. Руфус поспешно взбежал на ступеньки посмотреть, что случилось. Лидия вдохнула пахнущий хвоей воздух. Раньше ей и в голову не приходило наслаждаться столь простыми вещами. Или выйти из дому в той же одежде, что была на ней вчера. Сейчас она была свободна делать все это.
Интересно, бывшие заключенные тоже ощущают нечто подобное? Много лет спустя, отправляясь в магазин за очистителем канализации или включая электрочайник, вдруг задаются вопросом, как это вам позволяется поступать как захочется.
– Что за глупости, – пробормотала она вслух, садясь в машину. Пришлось трижды запускать двигатель, прежде чем он заурчал. Только тогда она обернулась к Руфусу и пояснила: – Сравнивать себя с бывшим заключенным.
Руфус заколотил хвостом о сиденье, словно в знак согласия, после чего лег и принялся украдкой жевать шов на чехле.
Да, это, конечно, не тюрьма. Но выбраться оттуда оказалось не легче. В волшебных сказках принцесс всегда запирали в башнях. На самом деле нет ни башни, ни замков. Ты стоишь в стеклянных туфельках на верхней площадке хрустальной лестницы высотой в милю, и невозможно спуститься вниз, не сломав шею.