Неравная игра
Шрифт:
— Но сначала пойду-ка куплю молока.
Я машинально киваю и потягиваю кофе.
— У тебя закончилось?
— Не, просто немного комками пошло.
Язык и, к счастью, вкусовые рецепторы на нем у меня моментально отнимаются.
— Но не волнуйся, — деловито продолжает великан, — я наливал его через ситечко.
— Господи, Клемент… Если какому мужчине и необходима женщина, так это тебе!
— Возможно, — отзывается он и встает. — Я недолго.
— Уже уходишь? А как же чай?
Он смотрит на свою чашку и кривится.
— Лучше оставлю.
Стоит
Верный своему слову, Клемент возвращается через десять минут с пакетом молока и бутылкой вина. Он смущенно протягивает мне алкоголь:
— Вино не по моей части, так что… Извини, если дерьмо.
Я беру бутылку и даже не утруждаюсь взглянуть на этикетку, в случае Клемента дорого само внимание.
— Все в порядке, именно такое я и пью, спасибо.
— Вот и чудненько. Пойду ополоснусь. Может, закажешь ужин?
— Китайская лапша, да?
— Быстро учишься, пупсик.
С этим он скрывается за дверью ванной. Я берусь за телефон и открываю приложение доставки, чтобы заказать еду. Ресторанчик, услугами которого я обычно пользуюсь, этот район не обслуживает, так что приходится выбирать наугад ближайший. Получаю уведомление, что еду привезут через час.
Я уже собираюсь снова устроиться на диванчике, как вдруг внимание мое привлекают исходящие из ванной звуки. Прислушиваюсь.
— Нет, не может быть.
Кто-то поет «Солитер» — и этот кто-то Клементом быть ну никак не может.
Продолжаю слушать едва ли не с благоговением. Пускай это и клише, но у великана и вправду ангельский голос, точнее, голос ангела, который выкуривает пачку «Мальборо» в день.
Я все стою и слушаю. И затем принимаю решение, о котором, возможно, пожалею. Произойдет ли это в ближайшую минуту или же в некотором будущем, остается только гадать.
Делаю десяток шагов к двери ванной. Под аккомпанемент пения Клемента и шума воды снимаю с себя обновки. Весьма велика вероятность, что я вот-вот выставлю себя полнейшей дурой, но потребность такая огромная, а желание такое сильное.
Делаю глубокий вздох и оглядываю свое обнаженное тело.
— Удачи, подруга, — шепчу я себе.
И затем открываю дверь и вхожу в ванную.
30
Семь часов утра понедельника, и мое блаженство не способен прервать даже будильник на телефоне. Спальню Клемента заливает неярким светом, а за окном уже вовсю заходятся птицы.
Моя рискованная тактика полностью себя оправдала. Как только Клемент оправился от начального потрясения — справедливости ради, мне тоже потребовалось приходить в себя, — я присоединилась к нему в душе. Мы, называя вещи своими именами, набросились друг на друга и исступленно предавались ласкам, пока не исчерпался запас горячей воды. Даже не потрудившись вытереться, мы перебрались в спальню. Я уже знала о вечном голоде Клемента, но здесь его аппетит достиг уровня прожорливости. Мы трахались как животные — примитивно, грубо, жадно. Никогда прежде я не испытывала подобной потребности и
Закончили мы, наверно, только через полчаса после того, как я переступила порог ванной. И потом просто лежали, изнуренные. Вымотанные. Насытившиеся.
Доставили ужин, и мы поели прямо в постели, с парой стаканов вина. Впрочем, вино пила лишь я, Клемент, верный себе, потягивал пивко из банки. Затем он захотел научить меня играть в солитер, но меня интересовала лишь одна игра, для которой колода карт совершенно не требовалась.
В итоге карты полетели на пол, а я в бездну клементовских чар, даже не вспоминая о «Клоуторне», Алексе Палмере, своем уничтоженном доме и гребаном Таллимане. Остаток вечера мы провели полностью забывшись друг в друге, уже гораздо спокойнее, и в конце концов я провалилась в глубокий удовлетворенный сон.
— Доброе утро, пупсик. Хорошо спала?
Передо мной стоит обнаженный Клемент с двумя чашками. Одну он осторожно протягивает мне.
— Лучше не бывает, спасибо. А ты?
— Да уж, вымотала ты меня, — ухмыляется он.
Делаю глоток кофе, ставлю чашку на тумбочку и с проказливой улыбкой осведомляюсь:
— Да ну? И как, вернулись к тебе силы?
Его чашка присоединяется к моей.
— Возможно. А что?
— Запрыгивай, и я скажу тебе что.
— Можешь и так сказать.
— Думаю, ты предпочтешь практическую демонстрацию.
Дальнейших соблазнительных речей не требуется. Клемент забирается в постель, и мы присоединяемся к птичьему хору за окном, только куда громче и похабнее.
Продолжайся это хоть все утро, и все равно было бы недостаточно. Увы, через сорок пять минут нам снова приходится представать перед реальностью.
Сидя в кровати, мы потягиваем уже совсем остывшие напитки. Весьма скоро у меня возникает вопрос — вполне предсказуемый, раз уж мы зашли так далеко, — и я не могу не озвучить его:
— Мне немного неловко, но я… Это… было лишь разово?
— Ты этого хочешь?
— Господи, нет.
— Ну тогда, пупсик, посмотрим, что будет дальше.
— И что это значит?
Великан какое-то время молчит, затем объясняет:
— Значит, что мы не знаем, что нас поджидает за углом. Давай не будем забегать вперед.
— Звучит не очень обнадеживающе.
— Ты хочешь от меня обещания, которое у меня может не получиться сдержать?
— Хм, нет, но я надеялась, что ты мог бы хоть немного задуматься о будущем. О нашем будущем, я имею в виду.
— Конечно, мог бы.
— Но?
Он поворачивается и гладит меня по щеке. Шершавость его руки разительно контрастирует с мягкостью взгляда.
— Давай посмотрим, как все сложится, когда разберемся с «Клоуторном».
— Хорошо, но мне все равно нужно знать: это для тебя больше, чем просто секс на одну ночь?
— Ну да. Гораздо больше.
— Что ж, уже хорошо.
Внезапно мое стремление разоблачить Таллимана и сдать историю в печать получает еще один мотив — возможно даже, самый главный.