Неравный брак
Шрифт:
– Что я должен делать? – глухо проговорил Юра.
– Ты – ничего. – Кажется, Женя овладела собою: голос звучал теперь почти ровно. – А что тебе делать? Ты живешь себе, как живешь, ты спокойно работаешь, ты… Ты позволяешь себе быть таким, какой ты есть, и тебе не приходится себя презирать! А я мечусь из огня да в полымя и все время жду, все время: вот сейчас ты… Ладно, – резко оборвала она себя. – Это все слишком смутные объяснения, даже мне ненужные, а уж тем более тебе. И тем более теперь, когда ты вот это знаешь. И еще не все ты знаешь, потому что всего я рассказать
Женя снова не глядя встряхнула газету, которую до сих пор держала в вытянутой руке, потом посмотрела на свои руки – и бросила обе газеты на пол, повела плечами с таким безотчетным отвращением, как будто вымазалась в чем-то.
– Как бы мы с тобой после этого жили, Юра? – тихо сказала она. – Я, по-твоему, совсем бесчувственная, смогу делать вид, будто ничего не произошло и все это происки наглых папарацци? Я же не принцесса Диана.
– А похожа! – совсем уж по-дурацки усмехнулся он и добавил, тоже спокойным тоном: – Ладно, Женя, к чему этот разговор? И никаких мне не надо объяснений – ни смутных, ни ясных. Все равно ты поступишь так, как захочешь. Может, я к тебе и не привык за год, но уж это-то понимаю.
«Выходит, и правильно, что не привык», – мелькнуло у него в голове.
– Я пройдусь, – сказал он, не глядя на Женю. – Не буду тебе мешать.
Часа через три, когда Юра вернулся домой, Жени не было.
Ее не было именно так, как он иногда со страхом представлял, видя темные окна квартиры: совсем не было. Не было на вешалке ее шубы и пальто, и платьев в шкафу, и голубой губки в ванной, и тапочек в прихожей, и… Ничего не было! Она собралась быстро, с присущей ей аккуратностью, и это не могло быть иначе.
Даже две газеты не валялись теперь на полу посреди комнаты. И их исчезновение вдруг показалось Юре таким невыносимым, как будто эти проклятые газеты с ее фотографией были главное, что ему хотелось сейчас увидеть.
Глава 9
Деньги нашлись в самом начале февраля. «Авось» перешло в «небось» скорее, чем мог предполагать Годунов даже в самых оптимистических своих планах. Слова лишнего не говоря, деньги дал спасателям Красного Креста знаменитый американский миллиардер. Видимо, не очень беспокоился, как бы его не сочли чьим-либо сторонником в чеченской войне.
С той самой минуты как от миллиардера было получено подтверждение, что деньги он переведет на счет годуновского отряда немедленно, как только получит список необходимых затрат, – с этой минуты моторчик, как в волшебном ящичке запрятанный где-то у Бориса внутри, заработал на полную мощность.
– «КамАЗ» лучше всего, – высчитывал Годунов. – Плюс два «уазика» надо, не меньше. «Мерседес» же свой не потащим.
Он кивнул на окно, под которым стояла во дворе спасательская машина.
– Почему? – спросил Андрей Чернов, помогавший командиру в его расчетах.
– Да убьют потому что за «Мерседес», – доходчиво объяснил Борис. – Такая машина, как у нас, всякому на хозяйстве пригодится.
Теперь он целыми днями пропадал на отрядной базе: обзванивал врачей,
– Своя ноша не тянет, – приговаривал при этом Годунов. – Сами увидите, что там за этот лосьон можно будет сделать. Или за баралгин тот же.
И каждый в отряде, словно зарядившись от своего командира его кипучей энергией, тоже крутился вовсю. Тот куда-нибудь ехал и что-нибудь получал, этот с кем-нибудь встречался и что-нибудь передавал, один договаривался насчет «КамАЗа», другой закупал запчасти для «уазиков»…
И во всем этом стремительно набирающем обороты движении Гринев чувствовал такое соответствие собственному внутреннему ритму, что и сам почти не уходил с базы. Тем более что и не было теперь необходимости спешить домой… Он даже, хоть и с некоторым стыдом, радовался тому, что все эти враз на него свалившиеся дела не оставляют времени для нерадостных размышлений.
Если бы еще можно было не спать – это было бы совсем хорошо. Даже не столько не спать, сколько миновать те минуты между явью и сном, когда деваться от мыслей уже некуда. Но поскольку такое было все-таки невозможно, Юра старался выбрасывать эти предсонные минуты из головы сразу же, как только окунался в обычную свою дневную жизнь.
По телевизору он смотрел только новости, а канал, на котором работал «ЛОТ», не включал совсем.
Единственное, чего он не любил и от чего непроизвольно вздрагивал, – это раздававшиеся дома телефонные звонки. Конечно, чаще всего он просто нужен был кому-нибудь по работе в связи с предотъездными делами; обычно Годунову. Но каждый раз, когда телефонный звонок прорезал тишину пустой гарсоньерки, Юра внутренне вздрагивал: казалось, что звонит Женя…
Ей не позвонил за две недели никто. Сначала Юра удивлялся этому, а потом понял: она просто никому не давала его номер, только свой сотовый. И в таком полном отсутствии адресованных ей звонков тоже чувствовалось что-то обрывное, прощальное. Кончилось все в один день, как в пропасть оборвалось – ни отзвуков, ни следов.
Но об этом он тоже старался не думать.
Пронзительный телефонный звонок разбудил Юру в один из тех редких вечеров, когда он не дежурил и не был занят на базе приготовлениями к отъезду.
– Слушаю. – Юра поднял трубку и замер, не слыша ответа. – Да, слушает Гринев! – повторил он.
– Юрий Валентинович, – услышал он наконец какой-то смутно знакомый мужской голос, – добрый вечер, это Артем Клементов вас беспокоит.
– Кто такой… – начал было Юра, но тут же вспомнил, кто такой Артем Клементов. – Да, Артем, привет, что случилось?
– А откуда вы знаете, что что-то случилось? – удивленно спросил тот.
– Да ничего я не знаю, – усмехнулся Юра. – Просто раз ты звонишь, а не Ева, значит, что-то случилось. Или не так?