Неравный брак
Шрифт:
– Так, – помолчав несколько секунд, сказал Артем. – Юрий Валентинович, можно с вами встретиться?
– Можно, – ответил Юра. – Сегодня?
– Вам, наверно, сегодня уже поздно, – сказал Артем. – Я раньше звонил, вас не было. Но если бы…
– Мне не поздно, – прервал его Юра. – Только уж давай ты сам приезжай. Спроси у Евы адрес.
– Лучше вы мне скажите, – попросил Артем. – Я в центре сейчас. Только квартиру скажите, дом я знаю.
– А спрашиваешь, как я догадался, что случилось что-то, – хмыкнул Юра. – Слышно же, что из автомата звонишь.
Положив трубку, он взглянул на
Юра набросил покрывало на расстеленную кровать, умылся, прогоняя остатки сна. Не хотелось, чтобы парень заметил, что действительно разбудил родственника.
До сих пор у Юры как-то не было времени определить, как он относится к Артему Клементову. Он не разделял ни родительского возмущения Евиным романом, ни холодности по отношению к этому мальчику. Артем, наверное, стеснялся появляться в их доме, а они так откровенно не настаивали на знакомстве с ним, что не стала настаивать на этом и Ева. С родителями она не ссорилась и бывала у них довольно часто, но всегда одна.
– Бедная его мама, – повторяла в связи с дочкиным сумасбродством Надя. – Как подумаешь – вот кому можно посочувствовать!
Юра, однако же, не мог думать о какой-то совершенно незнакомой женщине больше, чем о родной сестре. Да и не очень он понимал, почему следует сочувствовать Артемовой маме. По его мнению, сочувствовать надо было именно Еве. И даже не сейчас – сейчас-то она вся светилась счастьем от своей неожиданной любви, – а в будущем, когда мальчик повзрослеет, а она постареет…
Сам же Артем Клементов, с которым Юра познакомился, заехав в Лефортово по Евиному приглашению, парень как парень. Высокий, широкоплечий, довольно красивый, хотя, к счастью, не смазливый. Глаза приметные – светлые, широко поставленные, внимательные глаза. Держится немного скованно, но этому удивляться не приходится. У него есть причины для того, чтобы скованно держаться с Евиными родственниками, а Юра не из тех, что глухонемого умеют разговорить.
В общем, можно считать, что через полчаса к нему придет почти незнакомый человек.
К Юриному удивлению, на этот раз Артемова скованность была почти неощутима. Вернее, ему показалось, что парню просто не до скованности своей и вообще не до того, как он выглядит в чужих глазах. Юра не раз наблюдал в людях это состояние, точно названное «одной лишь думы власть». И обычно в таком состоянии находились те, чья душа была неспокойна…
– Может, на кухне посидим? – предложил он Артему, как только тот снял куртку в прихожей. – Я покурю.
– Я тоже, – кивнул он. – Спасибо, Юрий Валентинович.
– За что это? – усмехнулся Юра. – Сигареты ведь свои достаешь, не угощаешься.
– Могли бы и на завтра встречу перенести. И на послезавтра.
– Ты бы тоже мог из дому позвонить, не из автомата.
– Не мог, – глухо произнес Артем. – Не мог я из дому.
– Так что все-таки случилось? – спросил Юра, закуривая и придвигая к Артему одну из бесчисленных бабушкиных пепельниц, до сих пор расставленных по всей квартире.
Юра курил только на кухне, Женя не курила совсем, но эти пепельницы, привезенные когда-то бабушкой Милей со всего
– Юрий Валентинович, – сказал Артем, – Ева вас, может быть, послушается…
– Смотря в чем, – пожал плечами Юра. – А вообще-то – не думаю. Я-то ее не очень слушался всегда, – улыбнулся он, смягчая сухость своего тона. – Хоть и младше на два года. А что я, по-твоему, должен ей внушить?
«Вот и начались трудности, – подумал он. – Мальчик хочет самостоятельности? Или хозяином хочет быть в доме, а подружка слишком взрослая, чтобы безропотно выполнять его указания?»
– Скажите, чтобы она уехала куда-нибудь, – неожиданно горячо проговорил Артем. – К родственникам каким-нибудь в другой город, к знакомым… Куда-нибудь подальше!
– Даже так? – насмешливо протянул Юра. – Куда подальше?
– Извините, – слегка смутился Артем. – Я глупо выразился. Но не в этом дело. Просто я влип в нехорошую историю, и… Не надо ей сейчас со мной оставаться.
Вот это уже не было похоже на юношеские позывы к самостоятельности! Даже если он преувеличивает… Юра слегка напрягся.
– А конкретнее? – поинтересовался он, стараясь выглядеть невозмутимым. – В чем заключается история?
– Да обычная, наверно, история, – пожал плечами Артем. – Но я-то не знал, что это обычное дело – так… В общем, это еще летом началось…
История, которую Юра, хмурясь, выслушивал в течение десяти минут, была и в самом деле обычна в своей грубой неприглядности. Он понимал это хоть и отвлеченно – потому что в его жизни такие истории были невозможны, – но ясно. И не сомневался в том, что Артем говорит правду: слишком уж все было очевидно.
История началась в июне, когда Артем вернулся из армии и бродил по Москве со счастливым ощущением от неожиданной свободы и тоскливым – от незнания, что делать дальше.
– Ну, и заехал как-то к старым друзьям, – рассказывал он. – В Бибирево. Мы же с мамой раньше там жили, в отцовской квартире. А потом, когда я в десятом классе уже учился, оказалось, что он ее продал. Как он ее мог продать, когда от него вообще ни слуху ни духу не было, куда нам из нее деваться – непонятно. Но хозяева новые явились, мрачные такие, со всеми документами. Короче, мы с мамой к ее сестре переехали, на Трехпрудный. Я вообще-то все детство там у бабушки и жил, с мамой потом только, когда она развелась уже… Ладно, это все неважно, – оборвал он себя. – Извините. Ну вот, заехал в Бибирево, а там ребята и предложили в Индонезию съездить.
– Куда-куда? – переспросил Юра. – Почему в Индонезию?
– За шмотками, – объяснил Артем. – Они барахлом торгуют на Петровско-Разумовском рынке, за товаром в Индонезию ездят.
– Ну и как Индонезия? – Юра с трудом сдержал улыбку.
– Да в Индонезию-то я не поехал. – Наверное, Артем все-таки разглядел его улыбку и невесело улыбнулся в ответ. – Я им не столько для поездок был нужен, сколько чтобы на деньги подписаться. Понимаете, если одному десять тысяч одалживать, то могут и не дать, побояться могут. А на троих уже не так много получается, по три тысячи всего с небольшим.