Нераздельные
Шрифт:
— Я собираюсь назначить Гарсона Де-Грютта своим заместителем, раз ты отказался, — сообщает Бэм.
— Спятила?!
— Ну да, раньше он был как заноза в боку, но он уважает власть и выполняет приказы. Теперь, когда Старки нет, думаю, Гарсон — очень ценный кадр. К тому же, дела отвлекут его от мыслей об Абигейл — она бросила его, знаешь?
Хэйден смеется:
— Кухонные будни способны разрушить любые отношения! — И тут он становится абсолютно серьезен, что для него совсем не характерно. — И что теперь?
Его планы относительно Аистиного батальона дальше устранения
— Я организовала аистят на поиски убежища. Мест, где можно спрятаться, навалом. Как только найдем подходящее, затаимся, а там видно будет.
— Желаю удачи, — говорит Хэйден.
Она окидывает его привычно подозрительным взглядом:
— Ты не идешь с нами?!
Хэйден преувеличенно тяжко вздыхает.
— Как бы мне ни хотелось насладиться ролью серого кардинала, заправляющего делами вместо тебя, пришло время поискать другую работенку. Вообще-то, я подумывал сколотить собственную маленькую бригаду и возобновить радиопередачи, раз уж подкасты стираются из Сети через пару часов после того, как я их выпускаю.
Бэм ржет:
— Хэйден, да твои радиопередачи никогда не выходили за пределы Кладбища! К тому же, их никто не слушал, кроме тебя самого!
— Ты права — я обожаю слушать собственный голос. Но теперь я рассчитываю расширить аудиторию с помощью Дживана и других членов нашей отборной команды. Мы будем Рупором Молодежного Восстания. Сокращенно РМВ. Потому что аббревиатуры всегда производят впечатление на публику.
Бэм качает головой.
— Ну и странная же ты птица, Хэйден.
— Это говорит аистенок по имени Бэмби.
Бэм одаривает его искренней широкой улыбкой. Редкостное зрелище.
— Назовешь меня так еще раз — башку оторву.
30 • Старки
Он приходит в сознание ночью. Транк украл у него целый день! Сеется непрерывный моросящий дождь; Старки весь дрожит, он на грани гипотермии, но собирается с силами и заставляет себя мыслить четко. От его последующих действий зависит, выкрутится ли он из создавшегося тяжелого положения. Чтобы согреть тело, Старки заимствует частичку жара у своего пылающего духа. Адреналин гнева.
Быть свергнутым, лишиться власти — у обычного человека это вызвало бы чувство невыносимого унижения. Но с Мейсоном Майклом Старки все иначе. Возможно, потому, что сердцевина его существа превратилась в подобие мощного завихрения инь-ян: амбиции в ней переплелись с праведным негодованием. Эти движущие силы заполнили его и не оставили места для унижения. Все, что чувствует Старки — это ярость при мысли о предательстве и страстное желание вернуть утерянную власть. Она принадлежит ему по праву! Он заслужил ее. Измена — самое тяжкое преступление в любом обществе, и Старки заставит виновных расплатиться.
Он снова станет вождем аистят. Может быть, не сегодня, но скоро. Время терпит. За его спиной стоят деньги и влияние хлопателей; он знает, как войти в контакт со своими покровителями, так что есть у него и надежда, и друзья. Дандрих дал ему номер, по которому можно позвонить в чрезвычайной ситуации, а куда уж чрезвычайнее, чем эта.
Но сначала надо убраться с холода. Найти какое-нибудь пристанище. Даже в свои самые мрачные моменты Старки и помыслить не мог, что будет отброшен обратно в режим примитивного выживания. «Они забрали у меня все!» — думает он, но подавляет эту мысль, не давая ей укорениться. Старки презирает тех, кто жалеет себя. Он так низко не опустится!
Да, будет нелегко. Он — враг общества номер один. Нет такого места, где бы его немедленно не узнали. Он станет добычей первого попавшегося владельца телефона, обуреваемого жаждой заполучить огромную награду, предложенную за его поимку. Ценность Старки теперь во много раз превосходит ту, что когда-либо видели в нем его приемные родители.
Его будущее зависит от телефона: первый же попавшийся аппарат либо станет его спасением, либо приведет к гибели в зависимости от того, кто успеет набрать номер первым — Старки или владелец телефона, который, скорее всего, сразу же кинется звонить в полицию.
Все еще заторможенный после транка, Старки пробирается через лес к шоссе, заставляя свои закоченевшие ноги двигаться быстрее, чтобы согреться; однако его по-прежнему трясет при каждом шаге. Пройдя по шоссе мили полторы, он доходит до сервисной зоны и торопится в благословенное тепло магазина при бензоколонке. Быстро охватывает взглядом находящихся здесь людей: отталкивающего вида продавца; семью, спорящую, какие вкусности купить; старикана в замурзанных джинсах, пытающегося наскрести мелочи на лотерейный билет. Никто не обращает внимания на Старки. Он проскальзывает в туалет и запирает дверь. Усевшись на унитаз, полностью одетый, обезвоженный настолько, что ему даже помочиться нечем, Старки пытается взять свое тело под контроль и постепенно перестает дрожать. На это уходит довольно много времени, так что продавец в конце концов колотит в дверь:
— Эй, приятель, с тобой там все в порядке?
— Да. Уже выхожу.
Он сидит в туалете еще минуту, сгибая и разгибая пальцы здоровой руки, потом встает. Похоже, транк уже весь выветрился. Старки возвращается в торговый зал, где уже другая семья бурно обсуждает, какое лакомство купить, и женщина у кофейного автомата никак не может понять, где кофе без кофеина, а где обычный. Продавец занят — принимает у какого-то толстяка плату за бензин. Старки начинает действовать.
Он выходит наружу. Здесь толстого владельца ждет его машина; шланг все еще тянется от колонки к бензобаку. И — о чудо! — внутри на консоли стоит в заряднике телефон. Старки рвет дверцу, но не успевает еще дотянуться до телефона, как из темноты заднего сиденья раздается мальчишеский голос:
— Эй! А ну проваливай! Папа! Папа! Сюда!
Старки съеживается, но отступать поздно.
— Извини, приятель. — Он выхватывает телефон из зарядника.
Пацан продолжает вопить, и из магазина выскакивает его папаша.
Старки материт себя за прямолинейность действий. Тоже мне фокусник-манипулятор! Он всегда гордился своей сноровкой, тем, как незаметно помещал в чужие карманы или выуживал из них часы, кошельки, телефоны. До чего он дошел — вынужден красть вещи таким неэлегантным образом!