Нереальная дружба
Шрифт:
– Похоже, ты меня не понял, - просверлив хозяина лавки тяжёлым взглядом агатово-чёрных глаз, проговорила красавица.
– Я словам не верю. Открывай тайник. Теперь я тоже буду пользоваться твоими услугами. А баронессе, графине и маркизе ты сделаешь другие украшения.
Ювелир затрясся от страха так, что не мог пошевелиться. Маркиза Линкольн приставила дуло пистолета к его горлу. На лбу несчастного выступили крупные капельки пота.
В этот момент дверь распахнулась, и в лавке раздался властный женский голос с едва заметным французским акцентом:
– Что здесь происходит?
Маркиза резво обернулась и медленно убрала пистолет
На пороге стояла строгая сероглазая француженка - девица 21 года от роду, известная при английском дворе под именем Констанции де Нанон, маркизы Суасонской[7], которая приехала в Англию по своим личным делам. Приятные, но строгие черты лица белокурой иностранки с чуть опущенными веками говорили о том, что она привыкла повелевать и не терпела строптивости. Выглядела девица значительно старше своего истинного возраста, а одета была просто, но изысканно. Тёмно-рыжее платье с красно-коричневой, вышитой золотом накидкой на плечах подчёркивали стройность её фигуры, а бархатная шляпка с короткими чёрными перьями прекрасно оттеняла кожу цвета слоновой кости. Одеяние и облик невысокой аккуратной девицы ясно выражали её строгий характер.
Кавалеры Ордена Подвязки замерли, глядя то на свою госпожу, то на француженку. Мужчины, даже состоящие в окружении племянницы короля, побаивались этой иностранки, периодически появляющейся при английском дворе и, как поговаривали, совершенно не для того, чтобы отыскать себе приличную партию среди лордов, но с непонятными никому целями... Де Нанон, по мнению света, была в фаворе самого короля - они часами играли в шахматы за запертыми дверями.
Девица в рыжем платье сделала несколько шагов навстречу красавице в чёрном. Леди Линкольн отошла от ювелира и холодно спросила:
– Что привело Вас сюда, миледи?
– Я всего лишь заглянула к своему ювелиру за заказом, - так же холодно ответила де Нанон и одарила оппонентку неодобрительным взглядом.
– А вот что Вы здесь делаете, маркиза? Кто дал Вам право здесь хозяйничать?
Темноглазая красавица произнесла своё любимое: «Кавалеры» - и кивнула в сторону двери. Герцог Берингтон и два лорда беспрекословно вышли на улицу.
В этот миг в боковом окне ювелирной появились лица Туда и Джона: они всё прекрасно видели, но не слышали ни слова - разговор двух высоких особ был очень тихим.
– Мадемуазель де Нанон!
– по-французски зло прошипела красавица, подходя к собеседнице, и та заметила, что из-под шляпки первой леди выбился красно-каштановый локон.
– Что Вы себе позволяете?! Зачем Вы явились сюда и мешаете мне исполнять свой долг?
В этот миг ювелир, уловив едва заметный жест Констанции, исчез в подсобном помещении лавки.
– Я уже объяснила цель своего визита, леди Линкольн, - спокойно ответила француженка, - а вот Вы не изволили объясниться, в чём заключается Ваш «долг». Быть может, Вы покинете эту лавку без скандала, не препятствуя моему общению с ювелиром?
– Да кто Вы такая, чтобы указывать мне?
– подойдя вплотную к блондинке и снизив тон, проговорила красавица.
– Мне, принцессе крови, маркизе по праву, дочери Марии Тюдор[8] и принца Наваррского - Анри де Герриэта, Первого маркиза Линкольна, кузена Людовика XIII Справедливого! Мне - племяннице ныне правящего Ричарда IV! Мне - первой леди Англии, даме Ордена Подвязки! Указываете Вы? Кто Вы такая?
– Я?
– усмехнулась Констанция де Нанон и, обойдя вокруг строптивой красавицы, членораздельно выговорила все свои титулы и регалии: - Я - дочь принцессы Валуа и влиятельного герцога при дворе и Генриха IV, и его сына, Людовика XIII. Герцога, находящегося с королями в кровном родстве. Я - племянница двух королев и троюродная сестра маршала де Вилля. И если на то пошло, то я - графиня Перигора, Арманьяка и Дрё, маркиза Суасонская, герцогиня д’Альбре. Моё полное имя Констанция-Жозефина-Виктория де Герриэт, мадемуазель де Валуа де Нанон[9]. Я - единокровная сестра Анри де Герриэта, а значит, я Ваша тётка, Анжелина!
По мере того как француженка называла свои титулы, глаза английской красавицы всё расширялись и расширялись... На мгновение её лицо выразило и страх, и изумление одновременно, потом она резко отвернулась в сторону и, взяв себя в руки, произнесла чуть дрогнувшим голосом:
– Я же просила... Просила не называть мне имени моей... сестры моего отца.
Анжелина метнула на свою родственницу испепеляющий взгляд и резко развернулась... Нервно прохаживаясь по помещению лавки, красавица прикусила губу, а тревожные мысли одна за другой приходили в её хорошенькую голову. «Что теперь будет, если тайна рождения моего отца раскроется? Что будет, если свет узнает, что эта де Нанон - моя тётка?! Если она скажет, что её мать, Маргарита де Валуа[10], не была матерью моего отца? Если она скажет, что брат ей не полнокровный? Что станет, когда дядя узнает о тайном обручении моего деда[11] с безвестной дворянкой-бесприданницей?.. Королевская семья и без того со мной не считается, а что станет, если все эти подробности прошлого всплывут?!»
Ужас отразился в глазах первой леди. «Нет уж! Я заставлю свою тётушку молчать!
– решила леди Линкольн.
– Как бы влиятельна она ни была!»
– Что Вы хотите за сохранность этой тайны?
– сухо спросила англичанка, остановилась и встала полуоборотом к родственнице.
– Абсолютно ничего, - хитро улыбнулась молодая герцогиня д’Альбре.
– Мне и самой вовсе не хочется, чтобы английская общественность узнала о нашем с Вами родстве, моя дорогая племянница: Ваш образ жизни задевает честь великого рода Валуа и семьи де Герриэт. Но если Ваше поведение будет выходить за рамки приличия, мне придётся сообщить королю Англии некоторые подробности биографии нашего покойного предка: моего отца и Вашего дедушки. Полагаю, это усмирит Ваш пыл, миледи.
Анжелина снова метнула нехороший взгляд на Констанцию.
– Но я хочу, чтобы Ваши неуёмная ненависть и строптивая гордость остались в прошлом. Оставьте в покое принцессу Уэльскую[12]. Достаточно отравлять ей жизнь и преследовать на каждом шагу! Я хочу, чтобы моя кузина, которая о нашем родстве даже не догадывается, была счастлива. Освободите Её Высочество от Ваших преследований. И сделайте так, чтобы Ричарду IV не пришлось беспокоиться о безопасности своей дочери и наследницы.
– Отчего Вас так заботит их судьба?
– прошипела маркиза Линкольн.
Де Нанон сузила глаза.
– Я обещала на смертном одре Её Величества королевы Марии-Луизы, моей любимой тёти, что не оставлю её малолетнюю дочь и буду ангелом-хранителем принцессы всю свою жизнь.
– Хорошо, «тётушка», - особенно выделив обращение, произнесла первая леди Англии, снизив тон.
– Я выполню Вашу просьбу. Но надеюсь, что Вы сохраните всё известное Вам в глубокой тайне.
– Не беспокойтесь, Анжелина, - кивнула одними ресницами француженка.
– И впредь не называйте меня тётей.