Нереальная реальность
Шрифт:
– Слоны‑мутанты потоптались?
– Нет. Маньяк взрывал небоскребы. Пять штук взорвал. Требовал миллиард долларов.
– Получил?
– Ты что, сынок, кто ему даст? Сейчас там концерн «Полис» заново все отстраивает. Отстроят… Если черви‑гиганты не помешают.
По дороге на огромной скорости пронеслись полицейские машины, за ними мчался автобус. В нем бились в истерике пассажиры. Их визг перекрывал рев моторов.
– Во, опять, – удовлетворенно кивнул бывший шериф. – Бомбу в автобус заложили. Теперь если у него скорость меньше девяносто – взорвется. Уже сутки ездит.
– Бомбу
– А кто же, сынок?
Путешествие по городу было поучительным. Насмотреться пришлось всякого. В вышине опять прошелестел крыльями Бэтмен, и, судя по его виражам, он сам не знал, куда ему надо лететь. Одинокой уткой потянулся в небесную даль Супермен. Лязгая, будто сто ведер, направился куда‑то с тупо‑угрюмой целеустремленностью робот‑полицейский. Шеренга призраков вышла строевым шагом из заколоченного досками дома и скрылась в подвале пиццерии. За разговорами да за безобидными дорожными приключениями спутники добрались до Чайна‑тауна. Здесь процветало темное китайское колдовство. Здесь вечерами шастали уважаемые и почитаемые местными духи предков. Здесь подвалы оккупировали беспокойные мумии, хотя непонятно, какое они имели отношение к Китаю. Вывески были исполнены исключительно иероглифами, на улицах стояли жаровни, от которых шел странноватый запах чего‑то полусъедобного. Но также бойко торговали и ход‑догами. Индийский факир показывал фокусы – притом довольно ловко.– И где здесь искать Большого Японца? – спросил Лаврушин.
– А где угодно. Главное, подход к людям иметь, и люди помогут, – шериф приглашающим жестом показал на ближайший продовольственный магазинчик.
За прилавком стоял улыбающийся китаец. На витринах были разложены продтовары – ящерицы, змеи, насекомые. Все для национальной кухни.
– Хао сяо! – улыбнувшись поклонился бывший шериф.
– Хэллоу, – закивал, кланяясь, китаец.
– Желтый брат. Скажи, не знаешь ли ты, где живет Маленький Монгол.
– Большой Японец, – встрял Лаврушин.
– Да, сынок, Большой Японец.
– Ляо не знает Большой Японец.
Лаврушин помахал перед носом китайца купюрой, но тот на нее не отреагировал.
– Так, – нахмурился шериф. – Тебя спрашивают, сынок, где Большой Японец?
– Английски не понимай.
– Язык международного общения, – бывший шериф взвесил револьвер, который будто по волшебству возник в его руке, притянул хозяина магазина за шиворот и сказал. – Три секунды, сынок, тебе на то, чтобы выучить английский.
– Загон Желтого Дракона. Пятый тупик. Подвал, – отрывисто забарабанил китаец, вдруг сразу вспомнивший и английский, и Большого Японца.
– Спасибо, сынок, – кивнул шериф. – Если соврал – мы вернемся.
Лаврушин положил на стол стодолларовую бумажку. Китаец низко закланялся. Троица вышла из магазинчика. Бывший шериф посмотрел на большие часы на руке и с огорчением заметил:– О, у меня
Чем глубже в Чайна‑таун, тем дома становились все более обшарпанными, а люди более оборванными, запущенными и немытыми. На веревках сушились простыни. Играли полуголые карапузы. Китайцы сидели на ящиках, ступенях, тротуарах или просто на корточках, лениво курили кальяны и вели свои китайские разговоры.
Пятый тупик был самый замусоренный и самый тупиковый из всех здешних тупиков. Длинный, красного кирпича дом был нежилой. На ступенях другого дома сидели китайские женщины с остекленевшими взорами, затуманенными дымами опиума.
– Вот, – бывший шериф показал на покосившийся двухэтажный дом, он был якобы жилым. – В подвале.
– Спасибо, – сказал Степан искренне.
– Не за что, сынок. Честный американец обязан помочь честному американцу, – шериф потряс руки друзьям, и, поправив стволом револьвера сорок пятого калибра шляпу, пошел прочь.
Лаврушин подошел к подъезду и толкнул дверь. В подъезде горели лампы дневного света. Внутри дом был чистенький, недавно выкрашенный, с мраморными ступенями, ведущими вниз – в тот самый подвал. Друзья спустились и остановились перед тяжелыми дверьми. Лаврушин нерешительно протянул руку, а потом дернул два раза за шелковый шнурок звонка с пушистым шариком на конце. За дверьми что‑то звякнуло. Из‑за них что‑то спросили по‑китайски.– Нам нужен Большой Японец, – крикнул Лаврушин.
Дверь отворилась. На пороге возник громила двухметрового роста и килограммов ста пятидесяти весом. Он чем‑то напомнил телохранителей «Звездоликого», лицо его было зверским, недружелюбным. Разорвать незванных гостей он мог не хуже Кин‑Конга.
– Зачем нужен Большой Японец? – тонким голосом спросил он.
– Это вы? – спросил нерешительно Лаврушин.
– Нет. Большой Японец – не я. Я не достоин быть Большим Японцем.
– Нас послал к нему человек в синем плаще, – произнес Лаврушин, понимая, насколько дурацки звучат эти слова. Ему вдруг стало по‑настоящему жутко. Он вдруг ясно понял, в каком положении они находятся – в наполненном кошмарами городе, в черте каком измерении, в темном, переполненном бандитами, маньяками, духами предков районе, где человеческая жизнь стоит не так уж много, а жизнь двух белых пришельцев не стоит ничего.
Но неожиданно его слова подействовали. Гигант отступил и сделал приглашающий жест:
– Я буду счастлив, если белые люди разделят наше одиночество.
Внутри просторный подвал напоминал антикварную лавку. В ней тускло горели разноцветные старинные фонарики, резная громоздкая мебель заполняла все пространство и была расставлена хаотично, из угла глядели чучела разных животных, притом некоторые из них были не напоминали никакое земное зверье. В углу в саркофаге устроилась забинтованная мумия, напоминающая жертву авиационной катастрофы в хирургическом отделении. В центре комнаты была мозаикой выложена пентаграмма с магическими символами.