Нереальная реальность
Шрифт:
– Правда, – массивный «Кольт» дрогнул в руке Хуаниты.
– Правда, правда.
– Ну, тогда умрете вы.
Теперь ствол пистолета был направлен в сторону друзей.– Почему? – Степан не поверил своим ушам.
– Потому что вы оба – дерьмовые ублюдки, – голос Хуаниты грубел. – Потому что я высосу вашу кровь. Вспорю ваши животы и накручу на руку ваши кишки! Я вытяну из вас каждую жилу!
Хуанита на глазах превращалась во Фрэдди Крюгера. Фрэдди начал нажимать на спуск. «Кольт» загрохотал. Одна за другой пули
И сама комната становилась другой. Стены пульсировали, как что‑то живое, покрывались кровоточащими ранами и гнойными язвами. Вид за окном тоже менялся. Теперь там были развалины незнакомого мертвого города, его пожирало кровавое зарево.
– Вы мои, – хохотал Фрэдди Крюгер. – Вас некому будить. Вам некому помочь. Идите к папочке, – он поманил пальцами‑лезвиями к себе.
– Во клоун, – Степан, прищурившись, спокойно смотрел на Фрэдди.
Убийца, почуяв неладное, насторожился.– Не боюсь я тебя, дурак с когтями, – между прочим, снисходительно и не к месту легко бросил Степан.
Фрэдди на миг замер.– Лаврушин, он же питается нашим страхом. Он силен нашими сомнениями и терзаниями. Главное, не боятся.
– Да? А ты попробуй, – на обожженном лице Фредди появилось такое выражение, что Лаврушину ноги в миг набили ватой. Совет не бояться был ценен, но трудноват для реализации. Самым подходящим для такой ситуации был именно страх, естественным путем переходящий в ужас и панику.
– У тебя ничего не выйдет, Фрэдди, – Степан встал во весь рост. – Это мой сон. Он питается моей силой. Я могу тут все.
И действительно, Степан на глазах становился больше. Он наливался силой. В нем теперь была мощь, как в разогнавшемся тракторе «Беларусь». Он с кряканьем ударил кулаком по стене и пробил в ней дырку.
– Я могу все, Фрэдди. Ты просто присосавшийся к нам клоп, возомнивший себя хозяином!
Он сделал шаг навстречу маньяку. И тот, огрызнувшись, отмахнулся страшными когтями, оскалился, но в глубине глаз была растерянность.
Степан припечатал его в лоб кулаком. Ноги маньяка оторвались от земли. Он пролетел всю комнату и со страшным треском ударился о стену, которая пошла трещинами.
– И я убью тебя, сволочь, – Степан рванулся к Фрэдди и еще раз занес кулак.
Фрэдди отпрянул в сторону, и кулак сделал еще одну брешь в стене. Но Фрэдди с потрясающей скоростью переместился и схватил Степана рукой за волосы, подвел к его горлу страшные лезвия.
– Ты понял что‑то, но не все, жалкая тварь! Ха‑ха. Во мне – выпитые души. Во мне их сила. И я сильнее тебя и в твоем сне.
Лаврушин подобрал торшер, сорвал абажур и, используя железяку, как дубину, бросился в атаку. Но торшер вдруг превратился в веревку и обвил руки и ноги Лаврушина, тот упал на пол.
– А вы проснитесь? – хохотал Фрэдди Крюгер так, что вибрировали и лопались оставшиеся целыми после «Кольта» стекла в книжном шкафу. – Не можете?
Страшное лезвие поползло по горлу Степана.– Папочка
И пламень за окном разгорался еще сильнее. Послышался треск и потянуло дымом. Мир за окном принадлежал хаосу и разрухе. Его жег адский огонь. Лопались от жара дома. Клубилась черная зола.
– Папочка возьмет ваши души.
– Не возьмешь, – вдруг с неожиданным спокойствием, снизошедшим откуда‑то сверху, произнес Лаврушин.
– Почему? – Фрэдди снова забеспокоился и вперил глаза в Лаврушина.
– Потому что опоздал.
Лаврушин не мог встать, опутанный торшером. Но он мог дотянуться до «пианино».
Когда он нажал на клавишу и прозвучал первый аккорд, Фрэдди начал меняться. Лицо маньяка сморщилось, стало бугриться, как пластмасса в пламени. Со следующим аккордом лицо начало оплывать.
– Нет! – заорал Фрэдди.
Он отпрянул от Степана и хотел вжаться в стену. И стена действительно стала продавливаться под его напором.
– Нет!!!
Прозвучал второй аккорд, и лицо Фрэдди стало стекать грязной слизью. На груди взбугрилась и лопнула грязная, пропитанная кровью и гноем рубашка в красную полоску.
Кровавый Маньяк издал вопль отчаяния, ужаса и полной безысходности. Лаврушину на миг стало жаль его. Но он подавил в себе это чувство. И нажал еще на одну клавишу. И появился огненный вихрь. Он закружился вокруг Фрэдди. Смел его полосатую рубашку. Пораженные друзья увидели, что тело Фредди бугрится вовсе не язвами – на самом деле это крошечные лица, пытающиеся вырваться наружу. И они стали вырываться, рвя на клочки тело маньяка. Он визжал, катался по полу. Вихрь терзал его. Погубленные души вырывались на волю. Фрэдди, а точнее, то, что от него осталось, приподнялся на руках, и увидел перед собой сорванное со стены зеркало.– Не‑ет!
Зеркало было изо льда. И оно притягивало Фрэдди. Вот его руки коснулись стеклянной поверхности и будто покрылись инеем.
– Не‑ет!
Но его уже засасывало туда. Последней исчезла рука с ножами. И зеркало пошло узором трещин.– Подействовало, музыкант ты наш, – воскликнул Степан, сидевший на полу и дрожащий, как на трескучем морозе. И голос его тоже дрожал.
– Все хорошо.
– Теперь когда эта сволочь вернется?
– Никогда, – уверенно сказал Лаврушин. – С этим врагом мы разделались.
– А с остальными?
– Остальные придут вслед за ним. Недолго ждать.
– Надо и отсюда бежать.
– Надо.
– Но как?
– Я знаю. Главное проснуться.
– Попытаемся.
Друзья одновременно вынырнули из сна. Комната была целая. Ссадины и царапины на коже – настоящие.
Они оделись. Собрались. Лаврушин встал в центре комнаты. Зажмурился. И его пальцы побежали по клавишам.
Вихрь захватил друзей…