Неро
Шрифт:
У него даже не хватает смелости ответить по-мужски.
Мне нужен захват получше.
Заметив дырку на воротнике его рубашки, я опускаю его руку и отрываю полоску ткани. Используя кусок его собственной рубашки, к его большой неприязни, я обматываю его мизинец грубым хлопком, обеспечивая необходимое трение.
Артур воет от боли, не утихая.
Выдыхая, я направляю свою ярость в хватку, и одним последним рывком отрываю палец Артура.
Наконец-то.
Держась
— Мерзость, — бормочет Кинг.
Я отпускаю руку Артура, переставляя колени обратно к его груди, и он тут же сжимает свою четырехзначную руку в своей пятизначной руке.
Его рыдания делают его слова бессвязными. Но это не имеет значения, если бы я все равно могла его понять. Его судьба была предрешена в ту ночь, когда я вошел в дверь внутреннего дворика Пейтон.
Я беру палец и снимаю кольцо с окровавленного конца.
— Теперь это мое. — Я вытираю кольцо о его рубашку и убираю его в карман.
Артур наконец-то переводит дыхание, чтобы сформировать слова.
— Кто ты?
— А, наконец-то правильный вопрос. — Я наклоняюсь, вторгаясь в его пространство. — Я — гнев Пейтон. И ты скоро умрешь.
Когда он открывает рот, чтобы ответить, я засовываю свернутый в клубок кусок окровавленной ткани между его коренными зубами, удерживая его рот открытым, а затем засовываю ему в рот только что отсоединенный придаток.
Кинг издает рвотный звук позади меня, но я не прекращаю пихать, пока палец не застрянет в его горле.
Выдернув ткань, я закрываю ему рот рукой. А другой рукой зажимаю ему нос.
Глаза Артура смотрят на меня.
Бешеные.
Умоляющие.
В ужасе.
Его руки неумело царапают мою рубашку, и когда его глаза уже готовы закатиться назад, я убираю руки, давая ему краткий проблеск надежды, прежде чем ударить кулаком в горло. Разрушая его трахею.
Он ошеломленно смотрит на меня. Его разум, похоже, не понимает, что он уже мертв.
ГЛАВА 28
Неро
Стул слегка покачивается, когда Кинг использует его, чтобы подтянуться.
— Боже, это был неудобный способ удерживать кого-то. Кажется, я потянул мышцу.
Я игнорирую Кинга.
Некоторые убийства оставляют во мне чувство раздражения. Или беспокойство. Но не это. Прямо сейчас… Прямо сейчас я чувствую себя довольным.
Пока не замечаю тепло, просочившееся сквозь штаны, и я вскакиваю.
— Что за хрень?! — Я кручусь, смотрю на мертвеца на полу и на большое мокрое пятно, где он обоссал все вокруг себя. И как я, блять, сидел на нем. — Ты издеваешься?! — Я размахиваюсь ногой и пинаю тело Артура в бок.
— Что? — Кинг останавливается, пытаясь вытянуть
— Этот ублюдок помочился на меня!
Кинг разражается смехом.
— Ах ты, блядь! — Я снова пинаю Артура, прежде чем расстегнуть ремень.
— Что ты делаешь? — спрашивает Кинг между приступами смеха.
— Иди и найди то, что нам нужно, — огрызаюсь я, заходя в маленькую ванную комнату, которая находилась напротив кухни.
Ругаясь все время, я снимаю штаны и трусы-боксеры. И те, и другие насквозь пропитаны мочой этого засранца.
Полотенце на краю раковины выглядит таким же грязным, как и этот гребаный пол. Но я нахожу под раковиной рулон бумажных полотенец и отрываю от него несколько штук, смачиваю их водой и мылом для рук, а затем оттираю свою задницу.
Я хочу вымыть все тело, но выходить в ботинках и носках было достаточно плохо. Никто не смог бы заплатить мне достаточную сумму, чтобы я мог принять душ в этом доме.
Пейтон была вынуждена.
Пейтон должна была жить в этой дыре.
Оставив воду включенной, я достал кольцо из кармана и вымыл его.
Я не собирался брать его. Я даже не знал о нем. Но, глядя на него сейчас, я знаю, что найду способ отдать его Пейтон. Надеюсь, это даст ей возможность завершить дело, которого она так желает.
Запах алкоголя и химикатов наполняет мои ноздри, когда я возвращаюсь в гостиную.
Я бросаю свои брюки и нижнее белье на Артура, затем беру наполовину наполненную бутылку виски и выливаю ее на него.
— Ты что-то забыл? — Кинг поднимает брови, как бы не понимая, почему я стою в одних носках и туфлях с высунутым членом.
— А да, дай мне свои штаны.
Весь юмор уходит с его лица.
— Ты шутишь.
— Даже если бы у этого придурка была чистая одежда, она бы мне не подошла. — Я жестом показываю на его низ. — Так что давай сюда свои штаны. Если только ты не предпочитаешь пялиться на мои причиндалы, следующие несколько часов, пока мы не приземлимся в Миннеаполисе.
Я смотрю, как сжимаются кулаки Кинга, когда он подходит к телу Артура и совершает ряд пинков.
— Ты тупой ублюдок. — Кинг расстегивает ширинку, затем подходит и еще раз пинает труп. — Пошел ты, мужик.
Ворча, Кинг упирается плечом в стену, переступая с ноги на ногу, снимая штаны, затем снова вставляя ноги в ботинки, не дотрагиваясь носками до пола.
Закончив, Кинг бросает мне брюки, и я стараюсь ничего не говорить о его красных шелковых боксерах. Потому что, как бы мне ни хотелось посмеяться, есть большая вероятность, что Кинг разозлится настолько, что заберет свои штаны обратно и заставит меня лететь домой с яйцами, прилипшими к сиденью пилота.
— Я должен зажечь спичку, — огрызается Кинг, когда я продеваю ремень в новые штаны.