Неродственная связь
Шрифт:
— Что-то ты не в духе, Алин, — замечает Ника во время растяжки. — Плохо себя чувствуешь?
Я смахиваю волосы, лезущие в лицо, и плюхаюсь на коврик.
— Да, похоже, месячные начались. Давайте закончим?
Подруги вскоре вызывают такси, прощаются со мной и разъезжаются по домам, а я направляюсь на кухню, пытаясь отвлечься завтраком. Обычно это мой любимый ритуал — составлять тарелку с полезными ингредиентами, но в эту минуту я думаю только о том, как мне смотреть в глаза Аслану. Независимо от обстоятельств, я не стану прятаться
Поговорив с Диной и узнав, как скоро они с отцом вернутся, я почти не трогаю еду. Тошнота давит на горло, а тело мучительно ломит. Я выбрасываю завтрак в урну, мою посуду и долго смотрю в окно, не зная, что делать дальше. Надо бы отойти и вернуться в спальню, но я продолжаю обездвижено стоять, увидев бегущего под дождём Тахаева.
Пульс ускоряется, грудь начинает ныть. В памяти всплывают фрагменты нашего тесного контакта: сбитое синхронное дыхание, тёмная полоска волос от пупка, уходящая под резинку шорт, сильные руки, увитые выпуклыми венами...
Я вспоминаю, как грубые ладони скользили по моему телу, оставляя за собой заметные следы жара, как Аслан прижимал меня к себе, и этот запах — смесь одеколона и чего-то бешеного, первобытного...
Из-за того, что во рту пересохло, я подхожу к холодильнику и достаю последнюю бутылку минералки, прислушиваясь к шуму в прихожей и приближающимся шагам. Я могла бы сделать так, что бывший лучший друг в один миг вылетел бы из этого дома. Могла бы настолько приукрасить историю, что от него не осталось бы живого места. Могла бы что угодно…
— Привет, — спокойно произносит Аслан, проходя на кухню.
На его лице сверкают капли пота, широкие плечи подрагивают от усталости, а мокрая одежда плотно прилегает к телу, подчеркивая мускулистый силуэт. Почему мне пришлось узнать, каким он бывает без одежды? Почему я осознала, что у него есть член, который может вставать на меня?
— Мне звонила Дина — ты не снимал трубку, — строго говорю. — Она интересовалась, как мы с тобой ладим.
— И как?
Аслан вопросительно выгибает бровь и смотрит не мигая. Челюсти крепко сжаты, на скулах играют желваки.
— Хотелось рассказать ей правду, но в последний момент я передумала.
Шаг навстречу, который делает Тахаев, заставляет меня нервно дёрнуться. Наши пальцы соприкасаются, а по венам пробегает разряд, будто от удара молнии. Я крепко сжимаю бутылку воды, но недостаточно сильно, чтобы не поделиться.
— Надеюсь, это было в последний раз, когда ты притрагивался ко мне, — брезгливо морщу нос. — Если мои предупреждения не помогут — будешь иметь дело с моим парнем.
Аслан присасывается к горлышку, допивает минералку до дна и мнёт в руке пластик, издавая противный раздражающий хруст.
— Серьёзная заявка.
— Я не шучу, — вскидываю руки в воздух и отталкиваюсь от кухонной столешницы. Со мной, черт возьми, так нельзя. — Если подобное хоть раз повторится — пожалеешь.
ПС. Если
Глава 12
***
Первую контрольную по дискретной математике я провалила с треском, и это мгновенно стало известно отцу. Если я думала, что он расстроится, то глубоко заблуждалась — он в лютом бешенстве.
С завкафедрой его связывают давние приятельские отношения. Они учились в одном универе, но на разных специальностях. На третьем курсе мама забеременела, и отцу пришлось уйти в академотпуск. Спойлер — к учёбе он так и не вернулся, но контакт с Виктором Ивановичем не терял. На всякий случай.
— Не стой столбом, Алина, — грозно рычит отец, когда я заглядываю к нему в кабинет после ужина.
Следом за мной заходит Дина в качестве моральной поддержки. Обычно её присутствие на подобных скандалах ничего не меняет, но дарит ощущение некой безопасности. Мнимой, конечно. Потому что, если папа захочет меня убить — его вряд ли кто-то остановит.
Обойдя письменный стол, отец устало плюхается в кожаное кресло и отстукивает пальцами по подлокотникам. Его брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию. Я примерно понимаю, что меня ждёт, но не могу перестать трястись в преддверии словесной атаки. Нужно всего лишь молча выслушать нотации, раскаяться и предложить удобное для всех решение.
— Ну что, дочь? Чем порадуешь?
Слова застревают в горле, и всё, на что я способна — это короткий жест плечами. Кажется, что любое оправдание будет недостаточным, и, возможно, от меня уже не ждут ответов — только действий.
Дина тихо садится рядом, будто старается стать невидимой, но её присутствие — единственное, что помогает мне не сломаться под этим напряжением.
— Ничем.
— Это я понял, — зло выплёвывает отец. — Прошёл только месяц с начала учёбы, а мне уже жалуются на твою неуспеваемость. И что прикажешь делать? Лупить ремнём поздно, а разговаривать и просить о чем-то — бесполезно. Ты словно нарочно игнорируешь все наши договорённости, — его голос становится громче, и я чувствую, как давление нарастает. — Тратишь время на покупку шмоток, свиданки и тусовки с друзьями, а учёба для тебя на последнем месте…
— Прости. Я нашла репетитора, который должен был подтянуть меня по математике, но через два урока он отказался со мной заниматься.
Это звучит катастрофически, поэтому к щекам приливает жар. Я действительно ходила на занятия к аспиранту, который постоянно психовал, кричал и пах каким-то странным миксом дешёвого одеколона и несвежей одежды. Предлог прекратить занятия был самым банальным — я неспособная. Его слова сильно задели меня, хотя я понимала, что дело было не только в моих знаниях. Я просто не могла выносить нудные объяснения и постоянный едкий запах, отвлекаясь и не в силах сосредоточиться на важном.