Нервные люди
Шрифт:
– Гражданочка! – говорю, – ты, смотрю, тут уже давно и, судя по всему, надолго. Разреши лекарство взять Христа ради – плохо мне шибко – мне бы только настоечки пузырек, а то гляди, ведь прямо у тебя на глазах загнусь.
Она смотрит на меня с осуждением, и, я бы даже сказал, где-то с презрением:
– Еще чего, – едва цедит она стараясь не дышать в мою сторону, – ходит тут всякое. И брезгливо стряхивает меня со своей одежды.
– Так… помру ведь, – пищу изо всех сил я.
Но она, не обращая больше на меня ни малейшего внимания,
– А имеются ли у вас ватные … эээ…
– Тампоны? – подсказывает аптекарша. Дама в ответ мотает головой, как уставшая лошадь.
– Может, тогда диски или палочки?
– Да нее, забыла я. Сейчас позвоню – узнаю.
Пока она делает звонок другу или еще кому, я несмело пытаюсь обратить на себя внимание девушки:
– Мне бы, красавица, всего один пузырек элеутерококка, без сдачи, – подмигиваю ей я заговорщицки. Но суровая дама бдительно следит за порядком периферийным зрением и пресекает любые попытки несанкционированного контакта. Увидев вопиющую наглость, она молча отпихивает меня от окошка своим могучим торсом.
– Занято там что-то. Ну, пускай тогда уж палочки, впрочем, и диски тоже кладите, – просит она у аптекарши.
– А ты давай иди, задрыга, проспись! – это уже обращено ко мне. – Ну и культура у некоторых ваще.
И тут я впервые за последнее время ощущаю, как бы прилив тепла в голове.
– Чья бы корова мычала, – отвечаю ей негромко. Про себя, можно даже сказать, отвечаю.
Однако у этой заразы оказался хороший слух:
– Кто корова, это я корова? – чуть ли не на дыбы встала она. – Хам трамвайный, хороняка!
– Сама-то давно в зеркало смотрелась, хабалка? – возмутилось все в моей душе. – Лапотница!
На этом месте я замечаю за собой, что слова из меня извлекаются членораздельно и упруго. Я уже не плыву, как раньше по эфиру. И стою кстати при этом ровно, не прогибаясь в коленях. А ну-ка, была не была, может, еще попробовать?
– Как таких только земля носит! – выпаливаю я тогда, сделав глубокий вдох. А ведь действительно легче. – Чувырла болезная!
Но мадам к тому времени уже занята выбором ортопедических чулок и, увы, ничего не слышит или делает вид, что не слышит. Да мне это, если честно, и по барабану, главное, что внутри моего организма совсем уже все на места встало. Чувствую, как мышцы насыщаются кислородом и прочими полезными химическими элементами. И тонус такой. Хоть сейчас прямо от стойки отжимайся. Но неудобно. Не в том смысле, что комплексую. Вовсе даже нет. Просто там эта корова стоит и никак не может определиться, какой крем ей для десен выбрать – подешевле или с ароматом клубники.
Я даже потихоньку начинаю думать: «Может, бросить эту бодягу, что ли? Раз здоровье таким чудесным образом ко мне возвратилось. – Э, нет брат, шалишь. Зря, что ли, я тут полчаса кис!»
А гражданка тем временем продолжает свой шоппинг:
– А антибиотики у вас есть?
– Какие вам?
– Ну эти. Как их… а какие есть?
– Левомицетин, Ципролет, эритромицин… – монотонно перечисляет аптекарша.
– Не помню, а ты, дочка, покажи мне коробочки. Я по коробочкам завсегда узнаю. Девица покорно выкладывает на прилавок все имеющиеся у нее в арсенале коробочки. Женщина долго и пристально изучает каждую.
– Не, не. Вот эта вроде похожа, только там полоска на боку красная была… Пен. Пен…
– Может, Пенталгин? – печально произносит девица первое, что приходит ей на ум.
– Точно, Пенталгин!
– Так это же не антибиотик вовсе, – невозмутимо пожимает плечами она.
– Да какая разница, милая. Антибиотик – пробиотик. Я им от всего лечусь. Вот давеча после бани под правой лопаткой…
– Сколько брать будете? – аптекарша не очень вежливо направляет разговор в конструктивное русло.
– Чего?
– Пенталгина вашего.
– Одну пачку.
Продавщица, порывшись в ящичке, принесла одну упаковку.
– Какая-то она у вас маленькая, однако, – морщит нос покупательница. – Давайте-ка еще одну, нет, пожалуй, две. На прилавок легли еще две упаковки анальгетика.
– Это все? – с надеждой вопрошает аптекарша, стряхивая со лба капельки пота тыльной стороной поверхности ладони. Сейчас она напоминает хирурга, который только что провел сложнейшую операцию, – с вас тогда…
– Все… кажется, – женщина смотрит в список. – Ой, совсем забыла, тут еще обратная сторона …
И здесь я чувствую, что меня опять повело. Затылок раскалывается. В глазах круги, причем если до сих пор были зеленые, то теперь они какие-то фиолетовые. В общем – рецидив. Думаю, про себя, как правильно, что не ушел. Нельзя, что ты ни говори, принимать поспешных решений.
Не помню, сколько времени еще так простоял. Только очнулся от того, что аптекарша держит меня за рукав, а сзади целая очередь подпирает. И когда она успела собраться только.
– Мужчина, … мужчиина! Так что вы берете? Элеутерококка настойку? Таблетки? В какой дозировке?
А я уже сам не знаю, чего я беру. Стою в недоумении – качаюсь. Пытаюсь мысли в кучку собрать, только получается неважно.
Сзади уже вовсю орут.
– Что это в самом деле происходит такое, то одна прорва бездонная. Теперь этот малахольный бухарик, и когда только уже боярышник запретят!
– А можно я себе давление померяю? – спрашиваю. – Чтобы точно уж знать – сколько брать и в какой дозировке.
Хорошо, что сейчас в каждой аптеке тонометр есть. Удобно очень. Меряю. Батюшки святы –180 на 100. Одним словом, вижу, что нет теперь мне в элеутерококке никакой надобности. Но зато появилась потребность иная.
– Ну так что брать будете, мужчина? – нервничает аптекарь.
– Мне что-нибудь от высокого давления, пожалуйста, – едва шевелю я деревянным языком, пытаясь проглотить слюну.
– Капотен, коринфар, андипал?
– Лучше все сразу, – протянул я ей пятитысячную купюру.