Несчастье на полставки
Шрифт:
Передний ряд пешеходов вскрикнул, взвизгнул, матюгнулся и шугнулся назад. Второй ряд сообразить не успел, третий вообще ничего не понял… Короче, в итоге сложились мы, как разноцветные доминошки! А сверху всех еще и накрыло вонюче-бензиновой дождевой водой.
Естественно, виновник торжества тут же сделал ноги, ухитрившись в последний момент вырулить прямо. Да еще и поддал газку, окатив людей, стоящих на другой стороне дороги.
И я им совсем не сочувствовала. О-о-о, нет!
Еще совсем недавно я думала, что меня, с моим-то везением, постигнет подобная участь. Но теперь, сидя прямо в грязной луже, в куче матерившихся и возмущающихся собратьев по несчастью, грустно
Это фиаско, братан!
Глава 5
Уставшая, голодная, мокрая и злая, я зашла в офис, оставляя за собой потеки грязной воды. Мне хотелось тепла. Мне хотелось домой. Мне хотелось… УБИВАТЬ!
Охранник на первом этаже нервно икнул при моем появлении, но комментировать мой внешний вид и волосы сосульками не стал. Явно побоялся пасть случайной жертвой! Вот это я понимаю, инстинкт самосохранения у человека. Надо бы подсказать, пускай пойдет, с нашим шефом поделится.
А что? Вы же не думаете, что я сейчас перед ним неумело лебезить и невнятно извиняться буду? Три ха-ха. Я лучше ему мокрой папкой по лицу тресну — ведь его стараниями я теперь выгляжу, как мышь помойная!
Внутри меня все бурлило и клокотало. Если бы взглядом я могла испепелять, уверена, кнопки в новеньком лифте стали бы ничуть не лучше своих несчастных собратьев из старых хрущевок. И, поверьте, пожар моего гнева не способен был потушить даже самый сексуальный пожарный с блестящими кубиками на прессе!
Даже если его прямиком из стриптиз-клуба Америки выпишут и лично мне на растерзание доставят.
Я мрачно уставилась в зеркало, пока лифт мчал меня в страну оленью… тьфу. То есть в наш тихий офис, в очень скором недалеком будущем перевернутый вверх дном. Уж я-то постараюсь! Благо, и видок подходящий. Волосы мокрые и липнут к лицу, под глазами кое-как стертые следы от туши, мокрая футболка плотно облепила тело. Благо хоть она из синтетики черной, и грязных разводов на ней не видно! На джинсах, кстати, тоже. А вот вышивка на любимых кедах потекла, как престарелые фанатки группы «На-На» под песню «Фаина»…
За что? За что, Господи, ты меня так не любишь?!
Лифт, в ответ на мой мысленный гневный вопль опасно дрогнул. Мигнул свет и…
— Только попробуй остановиться! — резко прошипела я, впиваясь злобным взглядом в нахально светящееся табло.
… и послушно звякнув, отворил свои двери на нужном мне этаже.
— Вот так-то лучше, — царственно кивнув, я гордым грязным корабликом выплыла наружу. И поняла, что подоспела вовремя, так сказать, с корабля на бал.
М-да. Похоже, морские ассоциации еще долго меня не покинут… После такого-то, еще бы!
Вокруг царил хаос. Несмотря на окончание рабочего времени, народу было пруд пруди. Но все почему-то прятались по углам, пытаясь сделать вид, что их здесь не существует. У кого-то шнурки на лаковых туфельках развязались, кого-то очень заинтересовал план эвакуации, кому-то пришла архиважная смс, а кто-то вдруг скоропостижно помер, оставшись безмолвной статуей прямо посреди коридора…
Короче, народ втихую пытался понаблюдать за стремительно развивающимся скандалом.
Ну, же все-таки женщина! Мне же все-таки интересно! Естественно, я тут же сунула свой любопытный нос между айтишниками, спрятав временно топор войны в карман. Парни между тем (и я меж ними) старательно зарабатывали себе косоглазие, глядя одним глазом друг на друга, вторым на нашего главного бухгалтера. Любовь Ивановна, дама грузная и в возрасте, явно пребывала в гневе, своими децибелами пытаясь перепеть Монсеррат Кабалье. Ну, или своими вокальными данными старалась разбить стакан в лице спокойного удава Максимки Сергеевича.
А ему было пофиг. Прям вообще.
— Я, кажется, уже все сказал, — иронично выгнув бровь, повторил шеф, эдак небрежно сунув ручки в карманы как всегда идеально отглаженных брюк. Не мной, говорю сразу! — Приказ подписан, документы заберете в понедельник.
— Нет, ты мне объяснишь, — покрываясь багровыми пятнами, зашипела женщина к дикой радости окружающих. — Кто тебе дал право увольнять людей? Ты кто, щенок?
— Ваш непосредственный начальник, наделенный всеми полномочиями, — спокойно ухмыльнулся тот. Вот… ненавижу я его, всеми фибрами прополосканной в лужи души. Но какое самообладание! — Еще есть какие-то вопросы? Если нет, покиньте помещение. Посторонним людям здесь находиться запрещено, если вы не клиент или не работник фирмы, коим вы уже не являетесь. Не заставляйте меня вызывать охрану.
— Мальчишка, — с презрением сплюнула на пол женщина. Честное слово, прямо взяла и плюнула на ламинат! Да еще и руки в крутые бока уперла. — Только и знаешь, что прятаться за спины других. Сам-то не можешь ничего! Хоть бы какое уважение проявил. Ты знаешь, сколько я здесь проработала?
— Я знаю, сколько вы здесь наворовали. Мне этого достаточно.
В людном коридоре вдруг стало очень-очень тихо. Я даже слышала, как муха над ухом секретарши пролетела. А ведь до них метров десять, не меньше! Но громче назойливого насекомого в уши вошла неслыханная ранее информация. Наш главбух? Баба-ягодка всего коллектива, мать-тереза всея офиса, дуэнья многочисленных детишек компании…Да еще и воришка?
Вот это да-а-а…
— Что ты сказал? — нервно сглотнув, неожиданно побледнела женщина. И все, все видели, каким нервным жестом она вытерла ладони о длинную цветастую юбку. — А ну, повтори!
— Не хотел я устраивать вам такие проводы. Хотел, чтобы мы разошлись тихо и мирно, без скандала и ущерба для вашей репутации, — тихо хмыкнул вдруг босс, медленно оглядываясь вокруг. — Но вы сами настояли. Перестаньте строить из себя оскорбленную невинность, Любовь Ивановна. Я все прекрасно знаю. И о заказанной рекламе, которая нигде не применялась. И о премиях, выписанных с поддельной подписью. И о мертвых душах, которые никогда на работе не появлялись. И даже о сделках с подставными лицами, которые на самом деле никогда не заключались… Мне продолжать дальше, или мы прекратим этот бесполезный разговор?
— Я… — голос бухгалтера ощутимо дрогнул. А у народа вытянулось лицо. Да она даже отпираться не стала! Только спросила, дернув воротник нежно-желтой блузки. — Я еще могу уйти по собственному?
— Вряд ли, — слегка скривил губы шеф. — Нужно было соглашаться сразу. Вы уволены по статье. И скажите спасибо, что я не написал заявление.
— Спасибо, — сухо кивнув, Любовь Ивановна развернулась на коротких квадратных каблуках и прошествовала в сторону лестницы, роняя остатки гордости по дороге. Тишина стала оглушительной. Правда, ненадолго… Бывший главбух из виду скрыться не успела, как народ хлынул в стороны, а несколько девчонок из бухгалтерии ринулись следом за смещенным с должности вождем.
Вот это я понимаю, преданность индейских племен!
— Соколовская, в мой кабинет, живо!!
А вот и Кортес по мою душу…
Ну, что поделать. Пришлось уныло плестись в сторону карательной инстанции, надеясь, что меня не постигнет судьба бедных ацтеков. Папку с договором я трусливо прятала за спиной — за эту жалкую картонную мочалку было стыдно. Причем так, что внутрь я даже заглядывать не стала!
Интересно, если я изображу семиклассницу, у которой собака пожевала домашку, шеф мне поверит?