Несчастье на полставки
Шрифт:
— Проснулось, тараканище?
— Почему это я тараканище?! — икнула, распространяя вокруг себя ядреный запах перегара. Фу-фу-фу, Соколовская. Ты больше не пьешь ничего, крепче кваса! На счет кефира еще, кстати, еще подумать надо.
Стыдно было так, что покраснели, кажется, даже стоящие дыбом волосы. Особенно, когда туловище на огромной двуспальной кровати перевернулось, явилось всему миру и мне в особенности крепкую грудь и красивейшие кубики на прессе.
Ну, слава богу, не шеф!
— Потому что тебя вчера размазало, — ухмыльнулся мой друг,
Вот, я даже не знаю, что возразить на этот… этот… справедливый, в общем-то, упрек!
— Извини, — скромно потупилась. С облегчением опуская одеяло и обнаруживая под ним просторную мужскую футболку. Беленькую, свеженькую, приятно пахнущую… И вызывающую нездоровые опасения! — Ро-о-ома… А я вчера ничего такого не творила?
Вместо ответа Ромашка усмехнулся. Нехорошо так, многозначительно. Я сразу от стыда сквозь дубовую кровать чуть не провалилась!
— Какой кошмар, — рухнула я лицом в соседнюю подушку. — Я самый ужасный, неблагодарный тараканище в мире. Ромочка, прости меня дурру грешную, а? Кстати, надеюсь, я вчера к тебе не приставала?
— А ты как думаешь?
Вопрос застал врасплох. Я если честно, я вообще думать не могла. Где вы видели похмелоза, да еще и мыслящего? Не говоря уже о том, чтобы здраво — да хоть как-то! Но тут, как назло, в гудящей голове, копируя вспышки дискотечного шара, стали меняться образы.
Вот я висну на Ромке в лифте офиса, вот я устраиваю обнимашки в машине, а вот я вообще, целую его, прижав к стенке тесного коридорчика второго этажа его собственного дома.
— Ой, *ля…
— Соколовская, это самое быстрое твое прозрение с похмелья из всех, которые я помню.
О, обрадовал. Да все мои попойки можно по пальцам пересчитать! И вообще, о таком попробуй не вспомнить! Хотя, лучше бы это забыть…
— Прости, — я виновато подергала за краешек одеялка, целомудренно прикрывающего Ромашку ниже пояса. — Сильно противно было, да?
— Ты серьезно хочешь об этом поговорить сейчас? — левая бровь Андреева медленно поползла вверх…
Меня тактично сдуло с кровати!
Да-да-да! Речь как раз о том самом, о чем вы сейчас подумали.
Нет, правда, вы действительно считали, что существует такая прочная, бескорыстная, и долгая дружба между мужчиной и женщиной? П-ф-ф. Это вам не сладкая сказка, а жизнь реальная, суровая и правдоподобная! Ромка в действительности слегка… ну, светло-синий. И, конечно, он об этом не распространяется! Да глядя на них с Димкой (его второй половинкой), вообще ничего не поймешь. Два здоровых, взрослых мужика, спортсмена, бизнесмена. На людях не лобызаются, за ручки не держатся — так и не заподозришь ничего, если точно не знаешь. А знает об этом, кстати, очень ограниченное количество лиц.
Кстати, меня снова подводит память, или шеф вчера там пытался что-то съязвить по этому поводу? Он-то откуда знает?
— Прости. Поняла, осознала, прониклась, запомнила и убежала мыццо!
— Дети в школу собирались: мылись, брились, похмелялись, — достался мне смешок вдогонку. — Бодунчик, не разбей там ничего. А то я тебя знаю!
Я от такой постановки вопроса надулась и чуть не влетела в дверной косяк ванной комнаты.
И что на это прикажете возразить?
Но слова, к счастью, нашлись после того, как я вволю поплескала в лицо прохладной водичкой и как следует промыла глаза. Мне вот даже прям как-то полегчало сразу! Пить из-под крана я, разумеется, не стала, хотя очень уж хотелось. Во рту царила пустыня Сахара с кочующими по ней бедуинами и верблюдиками, но я точно знала — внизу у Ромашки есть вожделенная минералка с лимончиком. Да и холодильник всегда полный.
Тайком мечтая о чем-то горячем и сытном, я потянулась за зубной щеткой и пастой, кукующими на стеклянной полке зеркального шкафчика. Ну, разумеется, у меня тут была своя, я тут гость частый. У меня вон, и зубная паста отдельная, зелененькая, с травами, от кровоточивости десен. Правда, Ромулька, как всегда, поднял ее повыше, чтобы не мешалась его набору брадобрея и скупо-мужскому набору косметики.
Я встала на цыпочки, ухватила желаемое, случайно зацепила рукой белый флакон с лосьоном после бритья и…
Хрясь!!
Ой-ёй…
— Ро-о-о-ом!.. А я там это… Раковину разбила!..
— Асиенда, ты пошутила, да? — дружище в трусищах ввалился в ванную в рекордно короткие сроки, будто под дверью торчал. И застонал пряма с порога, глядя на внушительный кусок отколотого края. — Твою мать… Ну как, Соколовская? Как?!
Я виновато шаркнула босой пяткой по теплому кафелю с подогревом, одергивая подол футболки. Как, как… пузырьком сверху!
— Это не я. Это твой лосьон после бритья!
Из адамантия он, блин, сделан что ли? Или вибраниума? Эффект такой, будто молотком хряпнула. От всей души. С размаху. Несколько раз и по одному тому же месту! Я талант, да… Кто даст премию «рукожоп года»?
— Как?! Как можно расколоть, млин, раковину пластмассовым пузырьком?
А вот это уже поклеп!
— Он стеклянный!
— Молчи, Аська, — скрипнул зубами друг, глядя на мелкие осколки, валяющиеся в ванне. — Лучше молчи!
Ну как тут отказать, если так просят? Негромко, с придыханием, ласково… аж зубки свело поперек горла! Кстати, о зубках. Чтобы сдержаться и не ляпнуть абы что, я торопливо схватила с полки ополаскиватель для рта и сделала щедрый глоток, принимаясь гонять его за щеками. М-м-м, мятненький. Вкусненько!
И Ромка булькает, и я тоже. Идиллия!
— Я балдею. Тебя что, ни на минуту нельзя оставить? — чертыхался Ромашка, пытаясь аккуратно смыть тонкие осколки и убрать крупные. Блин, вон тот, самый большой, почти с мою ладошку размером, можно оставить себе на память?
Хотя, нее, спрашивать, пожалуй, не буду. Ромка добрый, но за такое точно стукнет!
Вместо ответа я принялась интенсивно полоскать рот, насупившись, и сложив руки на груди. Как будто я специально!
— Нет, я бы понял, если бы ты разбила стеклянную полку, зеркало… ну, сам флакон, в конце концов! Но он-то цел и невредим!