Несчастье на полставки
Шрифт:
Потерян, потерян. Еще как потерян!..
По крайней мере, на всю длинную дорогу.
Немногим позже, в строительно-ремонтный гипермаркет я заскочила радостным динозавриком с короткими, но цепкими передними лапками, сразу ухватив тележку побольше. Ух, красота! Много, много, много всего и сразу, всякие инструментики, замазки, красочки, кисточки, карабины, замки, ручечки, шурупчики… глазки разбегаются, ручки так и тянутся!
— Хочу-у-у!
— Стоять, — меня быстро ухватили за воротник футболки, не давая сорваться с места и сбежать в
— Мне жидкий пластик для окон нужен был, — жалобно хлопнула глазками. Бесполезно! Ромашка был жесток, суров и непоколебим, подталкивая меня в сторону отдела сантехники.
— Ничего не знаю. Сначала — раковина, потом всё остальное!
— То есть, сначала мне, потом тебе? — воспаряла я духом, распуская за спиной давно не ремонтируемые крылья. Инструменты на соседнем стеллаже уже в голос запели «Аллилуйя», над головой засветились нимбом образцы с отдела электричества… а гадкий Ромка вернул меня с небес на землю одной обидной фразой:
— Посмотрим.
— Мужское «посмотрим» почти всегда равняется женскому «через пять минут буду», — обиженно засопела, сердито топая пятками в кедах по натертому до блеска кафельному полу. От злости даже поскользнуться забыла!
И, слава богу — а то администрация магазина не Ромка, с ними за разбитую сантехнику договориться не получится. Ну, разве что Андреева в вечное рабство отдам… Но тут меня, пожалуй, жабка придушит. Мой друг, не дам!
— Не ной, Асиенда, — фыркнул Ромка, уверенно направляясь в сторону сантехнических деталей. — Купим мы. Всё купим. По этому магазину я с тобой согласен шляться сколько угодно. В пределах разумного, конечно.
— Разумный, налево сворачивай, — буркнула, подталкивая тележку вместе с рулевым в нужную сторону. — Сифон сразу возьмем, чтобы не возвращаться.
— А не логичнее сначала выбрать раковину, потом к ней запчасти, не?
— Ромыч, ты такой рассудительный, что иногда даже страшно. Но сливы-то у всех раковин одинакового размера!
— А если выберем какой-нибудь дикий эксклюзив?
— А что нам помешает вернуться и поменять? Не выходя из магазина?
— Соколовская, я с тебя балдею… Вроде в ремонтных работах шаришь, а логика все равно — женская!
На такое заявление я ни капли не обиделась. Но новеньким сифоном в упаковке в друга всё равно кинула. На всякий случай, так сказать!
— Логика у меня женская… Хорошо, мужчина! Вот тебе отдел скобяных изделий и задание. Кто быстрей найдет крепеж для раковины, ты со своей логикой или я, со своей, наполовину женской!
— Лады, — ухмыльнулся Ромка… и тут же сбежал в ближайший ряд вместе с тележкой, не дожидаясь команды.
Ах, так, да?
Ну, ла-а-адно…
— Девушка, — улыбаясь во все свои белые, слава богу, зубы, я со всей очаровательностью подкатилась к первой попавшейся работнице в бело-зеленой форме. — А вы не подскажете мне, где…
Короче, едва Ромка успел досмотреть один ряд, как в конце другого
— Ладно уж, гений частного сыска и мастер девичьей дедукции. Что там еще надо?
— Сверло под дюбели по бетону и такого же размера сверло по кафелю. И герметик не забыть, чтобы у стенки промазать. И вообще, что ты у меня-то спрашиваешь? Кто из нас мужчина, а? — ехидно подколола я. Не удержалась!
Правда, ответ получила не совсем тот, который ожидала. Точнее, совсем не тот!
— Мужчина-то я. Но на эту роль почему-то всегда претендуешь ты. Прав был Макс, Соколовская. Меняться тебе надо.
— Чего?!
От моего вопля, кажется, содрогнулись все ближайшие стеллажи и заискрились все розетки. Даже неработающие! Нет, я догадывалась, что Ромашка с моим шефом, надеюсь, бывшим, спелись и спились… Но что б вот так, до подлого заговора супротив меня лично?
Да я же за это Андреева сейчас болгаркой казню и не помилую!
— Того. Положи на место ножовку, Соколовская, она по металлу. Сломается раньше, чем ты отпилишь мне хотя бы палец, — миролюбиво парировал дружочек в цветочек, невозмутимо оттесняя меня тележкой от других острых и травмоопасных предметов. — Я если серьезно… Птаха, ты же знаешь, ты лично меня устраиваешь целиком и полностью. А…
— Птаха и Гуф тоже были закадычными друзьями, — сердито пыхтела я, прихватив-таки тубу с прозрачным герметиком. — А по итогу все закончилось самым позорным реп-батлом за всю историю Версуса[1], стоимостью в три миллиона!
— Тьфу, — Ромчик едва сдержался, чтобы не сплюнуть. — Будь сейчас времена инквизиции, я сжег бы тебя лично, их не дожидаясь!
— Да за что?!
— Да за ересь! — отбрил белобрысый мой друг. — Аська, ну почему нельзя быть, как все девушки, интересоваться женскими делами?
— Будь это так, мы бы сейчас не по строительному магазину гуляли, а по складу косметики. Я — громко цокая семнадцатисантиметровыми копытцами, ты — обвешенный пакетами и пакетиками с ног до головы. И всё это под мое восторженное бесконечное нытье, о том, какой же он все-таки пусейчка, этот Егор Крид, и как нехорошие хейтеры снова хотят обидеть Олечку Бузову!
— Фу-у-у…
— Вот! — радостно подпрыгнула я, грозно щурясь. — Надо? Так я могу! Ты представляешь…
И что вы думаете? Этот гад, который мой друг, просто взял… и размашисто меня перекрестил!
— Прости Осспади, ею душу грешную…
— Не поминай имя Господа всуе!
— М-да. Прав был Макс все-таки…
— Имя нечистого — тем более!!
Мы впились друг в друга острыми взглядами, как два средневековых дуэлянта на шпагах, невесть как оказавшихся посреди вполне современного магазина. Я была зла, Ромка — настойчив и упрям… И всю нашу идиллию прервал приторно-вежливый консультант, явившийся из ниоткуда, словно черт из табакерки: