Несерьезные размышления о жизни
Шрифт:
Солдатики с военноначальником пробыли у нас в гостях недолго. После их отбытия, мы с Гошей еще немного посидели в кустах. Удостоверились, что все в порядке, и вернулись домой. Дядя Осип задумал пустить собранные мною грибы в паштет.
Воспользовавшись его благодушным настроением, (он исполнял новую аранжировку арии Кармен, из одноименной оперы Бизе), я спросила:
– Дядя Осип, Вы не боитесь здесь жить?
– Нет, деточка, - ответил он, оторвавшись от процесса шинкования лука и утерев рукавом слезы.
– Мы здесь в большей безопасности, чем в большом городе, где каждый второй видит в тебе конкурента. А, кроме того, Эмма Францевна - женщина исключительной мудрости, она обо всем позаботилась. Не даром к ней на поклон приходят такие люди.
Я не совсем поняла, что дядя Осип имел в виду, но волноваться перестала, здраво рассудив, что с Мустафой мог приключиться несчастный случай или он покончил жизнь самоубийством, не выдержав тепловой обработки ватником и шапкой-ушанкой. Храбрости мне прибавила Эмма Францевна. На мой недоуменный вопрос, что здесь делали военные, заданный во время традиционного вечернего расклада пасьянса с романтическим названием "Поцелуй фавна", она ответила, что подружилась с командованием местного гарнизона, и бравые солдатики обходят дозором ее владения за чисто символическую договорную плату. Время нынче неспокойное и догляд профессионалов не помешает. После пропажи Мустафы начальство пообещало проложить по периметру поместных владений контрольно-следовую полосу и заминировать отдельные участки.
Предусмотрительность моей двоюродной бабушки подействовала на меня благотворно, и ночь я спала без кошмарных сновидений, навеянных гибелью конюха.
А утром произошло вот что.
Гоша разбудил меня ни свет, ни заря, в начале восьмого. Он тыкался мокрым носом и шумно дышал. Я попробовала усовестить его и даже натянула одеяло на голову, демонстрируя крепкий сон. Уловка не помогла, он раскусил мою хитрость, и пришлось вставать.
Гоша уселся возле удочки, намекая, что соскучился по рыбалке, и смотрел на меня умоляющими глазами. Я натянула майку, шорты и панамку, взяла рыболовные снасти и поплелась на речку.
Утро было тихое, легкое и радостное. Мысленно я поблагодарила Гошу за то, что он не дал мне проспать такую благодать, но вслух высказываться не стала, чтобы он не задирал нос.
Мы сидели на мостках, сосредоточенно наблюдая за поплавком. В ведерке уже плескались три пескаря средней упитанности. Солнце начинало припекать.
Кто-то шел со стороны плотины. Гоша глухо бухнул и пошевелил хвостом, показывая, что пешеход ему известен и не представляет опасности.
Человек ступил на мостки и остановился. Я обернулась, чтобы поздороваться, и застыла с открытым ртом. На берегу стоял совершенно незнакомый турист мужской принадлежности. Здоровенный рюкзак за плечами показывал, что турист снарядился не на шутку и пройдет свой маршрут до конца.
Я покосилась на Гошу. Видимо, он совершенно разленился на свежем воздухе, потерял квалификацию, и утратил способность отличать своего от чужого. Гоша удивленно поднял брови, мол: "Ты чего, а?", и опять уставился на поплавок.
– Эй, рыбаки!
– крикнул турист.
– Как в Трофимовку пройти?
Я уже было собралась подробно объяснить дорогу до моста и направление на деревню, как Гоша шумно засопел и затоптался на месте. Перехватив покрепче удилище, я приготовилась вытащить очередную рыбку.
И тут как дернет!
Удочка чуть не вылетела из моих рук. Гоша радостно запрыгал на мостках. Леска натянулась, как струна, удилище изогнулось вопросительным знаком, рыбина в глубине билась акулой.
– Держи, я сейчас!
– донеслось до меня сзади.
Я изо всех сил дернула удочку. Что-то большое и блестящее взлетело птицей над нашими головами и угодило прямо под ноги туристу, который, скинув рюкзак и сапоги, босиком мчался по мосткам нам на выручку.
Мужчина упал плашмя на огромную щуку и прижал ее животом к доскам. Я последовала его примеру и ухватила рыбину за хвост. Гоша помогал нам, радостно прыгая вокруг и крутя хвостом, как пропеллером. У меня мелькнула мысль, что он может случайно взлететь.
Мой улов яростно бился за свободу. Турист попытался ухватить щуку за голову, но та щелкнула пастью, и впилась острыми зубами в его палец. Наш добровольный помощник взвыл благим матом и переключился на свои болевые ощущения.
Рыбина воспользовалась моментом, выдернула хвост из моих рук и ринулась в воду. Мы с туристом сделали бросок за добычей, но промахнулись и рухнули на мостки. Доски не выдержали, и вся конструкция с треском ухнула в воду. Мы плюхнулись следом, подняв фонтан брызг.
Дно оказалось рядом, мне удалось встать на ноги. Вода была ледяная.
Гоша уже отряхивался на берегу. Турист тоже нащупал дно и попытался принять вертикальное положение, но почему-то выпучил глаза и издал протяжное "А-а-а!"
Перепугавшись, я бросилась вынимать его из воды. Тот отбивался, стискивал зубы и одними губами произносил что-то мало разборчивое, но очень выразительное. На карачках он добрался до берега, и продемонстрировал мне свою ногу. Из ступни торчал ржавый гвоздь с остатками деревянной доски.
Совместными усилиями мы выдернули гвоздь и забинтовали ногу несчастного туриста тем, что было в походной аптечке рюкзака. Бинты тут же пропитались кровью.
– Ну, и угораздило же меня!..
– в сердцах сказал раненый и посмотрел на меня так, как будто это я подложила ему свинью в виде гвоздя.
– Сам виноват, нечего было чужую рыбу хватать!
– не осталась я в долгу.
Турист хотел сказать что-то веское, но передумал и стал рассматривать свой укушенный палец на правой руке. Из многочисленных порезов тоже сочилась кровь.
Мне удалось рассмотреть несчастного прохожего. На вид - около тридцати, широкоплечий, карие глаза, темные ресницы и брови, рот, нос - все на месте, волевой свежевыбритый подбородок, а на голове ежик очень коротко стриженных светлых волос. Однако совершенно мокрые джинсы и футболка придавала ему жалкий вид жертвы кораблекрушения.
Видимо, я выглядела не лучше, потому что он мазнул по мне взглядом и хмыкнул.
– И как же я теперь доберусь до Трофимовки, а?
– задал он оригинальный вопрос.