Несговорчивая жена принца
Шрифт:
Они стояли рядом в лунном свете. Последний раз, оказавшись с ней наедине, он ее поцеловал. Губы Джессики закололо. Чтобы стряхнуть наваждение, ей потребовалось что-нибудь сказать.
– Ты прекрасно умеешь обращаться с прессой.
– У меня большая практика. Как член королевской семьи, я рожден для жизни на публике. Мой долг – служить народу Бхакара.
– Женской его части? – не удержалась Джессика.
Напряжение явно не желало отступать. Слова выскочили раньше, чем она успела их удержать. Грубость не была ей свойственна,
Кардал стоял спиной к свету, поэтому выражение его лица оставалось невидимым. Но было заметно, как дрогнуло от напряжения его тело.
– Я – министр безопасности и финансов. – Фраза прозвучала четко и ясно.
– Удивляюсь, что у тебя находится для этого время, когда ты постоянно гоняешься за женщинами по всему свету. – Опробованное оружие позволяло держаться от него на расстоянии.
– Так трудно поверить, что я могу поставить обязанности превыше личных удовольствий?
– Естественно.
– Глупышка, – мягко произнес Кардал. – Не такой уж я мерзавец.
– Значит, скандальные фотографии сфабрикованы? И все, что я читала, ложь?
– Нельзя верить ничему напечатанному, кроме легальным путем полученных интервью.
– Следовательно, несмотря на то, что пишут, ты до сих пор находишься в поисках настоящей любви?
Он сунул руки в карманы брюк, ломая идеальную линию костюма. Отвернулся в сторону, сжал зубы.
– Нет. Я уже не ищу настоящую любовь.
Признание ее удивило.
– Ты уже любил?
Джессика надеялась, что говорит спокойно, хотя никакого спокойствия не ощущала. Ответ не имел для нее никакого значения, тем не менее она обнаружила, что нетерпеливо ждет его.
– Да, – наконец отрезал он. – Любил. Она умерла.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Если в газетах и печаталась информация об этом, Джессика ее пропустила. И неудивительно – слишком далеко от нее были проблемы королевских особ. Но при виде страдания, промелькнувшего на его лице, она почувствовала себя гадко. Единственным ее оправданием могло послужить то, что подобное ей и в голову не приходило. Смерть обходит богатых и удачливых.
Понятно, что рассуждать так глупо. Смертельные болезни не разделяют людей на бедных и богатых.
– Что случилось?
Теперь видно было его лицо, темное от накатывающих волн гнева.
– Несчастный случай.
Не болезнь?
– Какой?
– Нам не давали ни минуты покоя журналисты, жаждущие фотографий, пикантных подробностей, оговорок, из которых можно раздуть скандал. – Кардал подошел к низкой балконной перегородке и посмотрел вниз, где мерцали огни города. – Антонию их вечное присутствие огорчало, и мы прилагали неимоверные усилия, чтобы остаться наедине. Она упорно настаивала, чтобы водитель попытался оторваться от орды репортеров, хотя мы оба пытались ее успокоить. Дорога была мокрая. Машина перевернулась. Она умерла мгновенно. Я, к сожалению, выжил.
Теперь Джессику пугало уже отсутствие гнева.
Придвинувшись к Кардалу, она положила руку ему на рукав. Он взглянул на нее, луч света остановился на шрамах у него на губе и на щеке. Она потянулась погладить их, он дернулся прочь.
– Ты их там получил? – спросила она.
– Какая разница?
Значит, да. О боже.
– Кардал, я не знала, иначе ни за что не стала бы затрагивать такую болезненную тему. Мне очень жаль. Прими мои глубокие соболезнования по поводу смерти твоей жены…
– Не жены, – прервал он с новой вспышкой ярости.
– Но если ты любил ее…
– Король упорно цепляется за традиции, и я был помолвлен с другой.
Со мной, поняла Джессика. Именно она стояла между ним и женщиной, которую он безнадежно желал и не мог обрести.
Джессика ощутила себя ответственной, хотя это было глупо – она тогда не знала о нем, о Бхакаре и о традициях, требовавших этого брака.
– Кажется, я понимаю твою враждебность к отцу. Почему же, в сложившихся обстоятельствах, ты согласился на наш брак?
Жесткое выражение его глаз заставило ее вздрогнуть.
– Потому что это теперь не имеет значения.
Словно все женщины утратили право на его уважение лишь потому, что он слишком любил одну. Джессика была поражена и пристыжена. Насколько она ошибалась, вынося свое суждение о нем, а ведь он всегда был подчеркнуто вежлив. Успешно скрывая тлеющие в душе ярость и обиду.
По собственному опыту она знала, что самые горькие слезы над могилой льются, когда что-то осталось несказанным и несделанным. Что не смог сделать или сказать Кардал?
– Я устроил так, что ты будешь брать уроки верховой езды, – сказал Кардал наутро после приема.
Он никак не мог понять, почему рассказал Джессике об Антонии. Возможно, Джессика спровоцировала его. Или ее низкое мнение о нем ему надоело. В любом случае она заставила его переживать, что его совсем не устраивает. Тем важнее скорей организовать ее встречу с родными и отослать обратно в Америку.
Велев Джессике надеть джинсы, он проводил ее до просторной площадки для тренировок. Они остановились у изгороди, где ее ждала оседланная кобыла.
– У тебя есть опыт обращения с лошадьми?
– Зачем мне учиться ездить верхом?
– Мне казалось, ты желаешь встретиться со своей семьей.
Она заложила за ухо выпавшую прядь.
– Не вижу, как одно связано с другим.
– Чтобы повидаться с одной тетей, тебе потребуется овладеть основами верховой езды.
– Да зачем?
– Кочевники сейчас перебрались в летний лагерь на холмах. Туда добираются верхом.
Отшатнувшись, она недоверчиво уставилась на него.