Шрифт:
Ненавистные предисловия
(Аркан -03\4)
Я сидел среди поросших травой и редким ивняком дюн на берегу холодного в эту пору Балтийского моря. Я просто сидел и слушал шум волн и размышлял о чем-то. О чем именно, сегодня уже, конечно не припомнить. Было удивительно хорошо и спокойно, подобное уединение принесло мне в подарок далеко не единственную хорошую идею. Где-то там, в паре километров, в конференц-зале одного из отелей группа приезжих астрологов билась не на жизнь а на смерть, пытаясь доказать друг другу свои идеи. В какой-то момент мне вдруг показалось, что все действительно ценное, я уже услышал, и
Я сидел недалеко от тропы, построенной, словно дощатый помост, и ведущей от поселка, через дюны, к самому морю. Строго говоря, уходить с этой дощатой тропы не разрешалось. На большом щите, в самом начале маршрута, было написано, что дюны могут разрушаться, если по ним ходить. Меня оправдывало лишь то, что я не ступал на песок. Но скакал от одной травяной кочки к другой, не оставляя ни единого следа и нисколько не повреждая утрамбованный ветром и частыми долгими дождями песок. Затем я усаживался на одной из кочек, закрывал глаза и без устали слушал и слушал эту завораживающую музыку волн и ветра…
Как-то раз я почувствовал чье-то присутствие и, открыв глаза, увидел у дороги странного человека, который стоял, облокотившись о перила. Был он примерно моего возраста, но смугл, как, наверное, армянин или азербайджанец, хотя, как потом выяснилось, он не был ни тем, ни другим. Одет он был явно очень дорого, но как-то необычно, если не сказать – нелепо. Например, на нем были серо-зеленые , немного похожие на галифе, брюки, штанины которых заканчивались на середине голени манжетой с пуговкой. Голени закрывали серые гольфы. Обут он был в тяжеловатые на вид туфли темной кожи. Куртка была сшита из того же материала, что и брюки, и казалась очень широкой, особенно – рукава. На голове у незнакомца красовался темный, похоже даже, бархатный, темно-серый берет, сдвинутый слегка на бок. Вот только петушиного пера этому берету не доставало. Незнакомец просто стоял, опершись на деревянные, отполированные множеством рук перила, и улыбался, глядя на меня.
– Что-то случилось? – спросил я. Мне хотелось, чтобы человек побыстрее ушел.
Однако он все также стоял, и, все также улыбаясь, спросил:
– Не позволите ли присоединиться к вашей медитации?
– Пожалуйста, – ответил я, – если вам угодно скакать по кочкам. По песку ходить нельзя!
– Да, я знаю, – ответил он, – и тотчас, в три-четыре прыжка, оказался около меня.
Усевшись рядом на кочке, он не то спросил, не то просто сказал:
– Здорово здесь, верно?
Я кивнул без всякого энтузиазма, поскольку понял, что уединению моему пришел конец: пришелец, судя по всему, если и мог бы помолчать, то с невероятным для себя трудом.
– О чем думаете? – спросил он как-то очень по-свойски, но и без всякой фамильярности.– Меня, кстати, Саввой зовут!– он протянул руку.
Я пожал протянутую руку и тоже представился.
– Так о чем думаете? – повторил свой вопрос Савва. И тотчас поспешно добавил, – Если это не секрет, конечно…
– Так… ответил я. Об астрологии в основном. Точнее – перевариваю некоторые идеи, которые тут услышал.
– Вот как? А я вот, знаете ли, к астрологии отношусь не очень серьезно.
– Почему? – спросил я.– И зачем вы тогда здесь? Вы ведь, наверное, на конференцию приехали?
– Да как вам сказать…и да, и нет, – он хмыкнув, почесал подбородок, – Я вообще люблю эти места… Был тут неподалеку по делам, когда слышу – конференция астрологов! Надо же! Дай думаю, загляну из любопытства, авось – не прогонят, – он снова улыбнулся, – Но вы только не подумайте, что я ее отрицаю.
– Вот как? Тогда почему ваше отношение вы считаете несерьезным?
– Видите ли…– он перестал улыбаться, – Начать стоит с того, что наш нынешний мир и отношения в нем парадоксальны. Ученые презирают мистиков за некоторую умозрительность их выводов, а мистики – ученых – за их некоторую ограниченность, как кажется самим мистикам. И никто не хочет взять в толк, что мир не познаваем только лишь каким-то одним путем. Есть области, закрытые для науки, там работают метафизики всех мастей. Ученые, повторюсь, презирают их мир, но это их дело. Однако надо отметить, что и мистикам нечего соваться в науку. Я убежден, что у каждого попросту свой сектор познания, и сравнивать их, все равно, что упрекать шахматиста по поводу его результатов в прыжках с шестом. Каждый, в общем, прав по-своему, так сказать. В этом я убежден. Мне, к слову, по моему складу ума ближе мистика, хоть и к науке я отношусь с должным почтением, тем более, что по образованию я биолог и даже, представьте себе – кандидат наук.
– Вот как? – я был и, правда, искренне удивлен.
– Да, но я ушел из большой науки и ограничился технологиями, так сказать. Лекарства и все такое.
– Так вы бизнесмен, что ли? – спросил я.
– Сейчас – да. Но, продолжаю двигаться и в мистическом направлении тоже. Как я уже сказал, мне это близко. Однако, я никоим образом не смешиваю эти два вида деятельности.
– Понимаю, – кивнул я.
– Вот… – продолжал он, – а в метафизике… Кстати, как бы вы определили, что такое мистика?
– Думаю, это некая попытка разобраться в неочевидных взаимосвязях между явлениями.
– Точно! – Он энергично кивнул и даже поднял указательный палец, – Очень близко! Мистика, как я определил для себя – это поиски путей и методик для выявления не причинно-следственных связей между явлениями. Только и всего. И никаких там кладбищенских страстей, на которые горазда бульварная преса, – он засмеялся.
Я кивнул.
– Но все же, в чем несерьезность вашего отношения к астрологии? – напомнил я.
– Здесь опять все упирается в слова… – он ненадолго замолчал, почему-то разглядывая свои руки, – Но я попробую пояснить, раз уж начал. Вы, конечно же, знаете, что существует примерно двенадцать путей познания мистической стороны мира.
– Вот как? Я не задумывался о том, что их может быть конечное число.
– Да, вы правы, конечно, в том смысле, что, сколько людей, столько и путей, но если говорить о неких базисных дисциплинах, то их не так много. И самым очевидным из них, если так можно выразиться… я, заметьте, не сказал: «легким»… Да, так вот, самым очевидным путем здесь как раз таки является астрология. Очевидным постольку, поскольку тут все как на ладони. Вот – натальная карта: бери ее и читай. И выводы ваши будут довольно похожи, прочтете вы ее сегодня, завтра или через месяц. Более того, выводы будут схожими, даже если карту прочтут два разных астролога одной школы. Вы согласны со мной?
– Не знаю, – сказал я честно, – нынешняя конференция убеждает меня как раз в обратном: здесь, сколько людей, столько и мнений, если не больше. Я не увидел согласия даже по базисным вопросам.
– Это верно. Но мы наблюдаем данную картину лишь потому, что здесь собрались в основном самоучки, и потому они не принадлежат к единой школе, – возразил Савва.
– Ну, допустим, – согласился я, – а какие же направления самые сложные?
– Остальные все сложны по-своему. Герменевтика, алхимия, магия… Главная их проблема в том, что у одного это работает, а у другого нет. И при этом одного можно научить, а другого – нельзя! Понимаете? Да что там алхимия! Кто ею вообще сегодня владеет? Возьмем – Таро! Казалось бы – очевидно, почти как астрология, но – увы, это не так.