Несладкая месть

Дарси Эмма

– Это он, – ответила Линда без всякого выражения.

– Ты имеешь в виду Кина? – спросила Николь. Нахмурившись, она поспешила из холла в кухню, встревоженная Линда следовала за ней.

– Как ты узнал этот номер? – первым делом спросила она, схватив трубку.

– Я нашел его в телефонном справочнике, – спокойно ответил Кин.

– Но там указана фамилия моей матери, – снова резко проговорила Николь.

– Эти же имя и фамилия – Линда Эллис – указаны в долговых документах, включающих и ипотечную ссуду на дом в Барвуде.

Николь выдержала паузу, чтобы сделать глубокий вдох

и привести свои мысли в порядок. Конечно же, у Кина было достаточно информации, чтобы узнать, где она живет.

– Звонить мне домой не предусмотрено нашей сделкой, – наконец язвительно сказала Николь.

– Я звоню исключительно в твоих интересах, Николь. Не думаю, что тебе понравится, если, придя ко мне на квартиру, ты не найдешь меня там.

Этой ночи не будет? Сексуальное возбуждение, в котором она пребывала целый день, сменилось разочарованием. Вернулось чувство недовольства собой. Она снова позволила Кину слишком приблизиться. Решимость поставить все на свои места придала холодность голосу Николь.

– Благодарю тебя за предупреждение. Рада, что двенадцатой ночи нашей сделки ты предпочел другие дела.

– Я не намерен лишаться ни одной из положенных мне ночей, – резко возразил Кин.

– Но ты только что сделал это.

– Я вернусь домой завтра. Это всего лишь короткая отсрочка.

– Мы же договорились – пятница и понедельник. В другие дни я занята.

– Будь благоразумна, Николь. Я в Мельбурне. У меня деловая встреча и…

– И, как всегда, ты предпочел мне бизнес, – отрезала она язвительно. – Прекрасно, Кин. Это твой выбор. Но не жди, что я стану под тебя подстраиваться.

В ответ Николь услышала продолжительный раздраженный выдох. Она была довольна тем, что не уступила Кину, как это было в прошлом. Очко в мою пользу, подумала Николь. Момент ее мрачного триумфа был внезапно нарушен возгласом Зои:

– Мамочка! Мамочка! Иди посмотри, что показывают по телевизору!

Николь бросила умоляющий взгляд на мать, все еще стоявшую в дверном проеме.

– Я пойду и посмотрю, милая. – Линда перехватила девочку и повела ее назад в гостиную.

– Но я хочу…

– Тсс!

Николь сжимала в руках трубку, с ужасом осознавая, что Кин мог услышать детский голос. Сердце забилось гулко и беспорядочно, едва он заговорил снова.

– Мамочка? – Его голос звучал озадаченно. – Что это за ребенок, Николь?

Душу защемило от отчаяния. Стряхнув оцепенение, Николь попыталась выйти из неожиданно создавшейся ситуации.

– Это дочь одной из моих подруг. Она оставила мне ее на некоторое время. – Николь замолчала, пытаясь справиться с раздражением от собственной лжи. – Впрочем, это не твое дело, Кин. Еще раз благодарю за то, что предупредил относительно сегодняшней ночи. На пятницу договоренность твердая или снова возможна отмена?

– Скоро увидимся, – процедил Кин сквозь зубы, и связь прервалась.

Повертев в руках телефонную трубку, Николь положила ее на рычаг. Внутри у нее все дрожало. Она не ожидала, что Кин позвонит ей домой. В прошлом об этом не могло быть и речи. Но тогда они жили вместе и работали

в одном банке. Сейчас все было по-другому. И она не должна сердиться на Кина за этот звонок вежливости. Ей же следовало подготовиться к подобного рода неожиданностям.

Николь поспешила в гостиную. Ее дочь сидела на коленях у бабушки и с интересом смотрела по телевизору передачу «Мир вокруг нас». Эти двое – самые главные люди в ее жизни. Они воплощали собой любовь. Не страсть, не вожделение, а именно безусловную любовь. Николь знала, что без помощи матери она едва ли выходила бы Зою во время болезни. Потом Гарри, которого подкосил смертельный недуг… Мама предприняла все возможное, чтобы спасти его. Как же трудно было ей пережить потерю двух мужей. Гораздо труднее, чем Николь потерять опустошившую ее любовь к Кину пять лет назад. Но за прошедшие несколько недель мама взяла себя в руки и снова занялась своей школой танцев. Николь очень надеялась на то, что Линда потихоньку выходит из депрессии.

Что касается Зои… Зоя с ее огромными дымчато-серыми глазами и густыми блестящими черными волосами была ее радостью, самой чудесной маленькой девочкой на свете.

Николь присела рядом с мамой и дочкой на диван.

– Ты все пропустила, мамочка, – разочарованно произнесла Зоя.

– Прости, дорогая. Это был очень важный телефонный звонок, и я не могла прервать человека, говорившего со мной. Расскажи мне, что ты увидела по телевизору.

На личике Зои появилось благоговейное выражение.

– Показывали такое место, где рождается много бабочек. Там много-много больших красивых цветов, чтобы бабочки могли на них садиться. И там были голубые бабочки. Они называются… – она нахмурилась, пытаясь вспомнить слово, – Уссисы.

– Улиссы, – поправила Николь с горькой иронией. Прекрасный Парусник Улисс из стекла до сих пор лежит на самом видном месте в спальне Кина, как мучительное напоминание о том, чего он не знает и не должен узнать никогда.

Зоя подняла головку и умоляюще попросила:

– Может быть, ты сделаешь такую бабочку для моего дерева, мамочка? У нас же нет ни одной голубой бабочки.

У Николь все сжалось внутри – голубая бабочка всегда будет напоминать ей о ночах, проведенных с Кином.

– Каждая бабочка у нас означает определенное событие, помнишь? Придется тебе подождать какого-либо праздника, Зоя, – сказала Николь, надеясь, что дочь вскоре забудет о просьбе.

Она поймала взгляд матери и уловила беспокойство в родных зеленовато-карих глазах.

– Ты никуда не пойдешь сегодня? – осторожно спросила та.

– Нет.

– Мне не нравится все это, Николь, – вздохнула Линда. – При разговоре с этим мужчиной в твоем голосе звучали очень горькие и… мстительные нотки. – Она сжала руки. – Это неправильно. Неправильно. Я не должна была позволять тебе делать это.

– Ты и не позволяла, мама. Я сама приняла решение. Это мой выбор, – тихо возразила Николь.

– Но не лучший для тебя.

– О, не знаю, не знаю. В каком-то смысле – единственный.

– Что ты хочешь сказать?