Несломленная

Глава 1

Муторно – промозглым весенним воскресным вечером в квартире Ярцева, нагло вырывая хозяина из благостного состояния, трепетно созданного коньяком и компьютерным покером, истерично заверещал звонок домофона. Кого принесла нелегкая?!
– первая мысль, она же единственная. По доброй воле по такой погоде и в такое время приличные люди не шастают по чужим домам. Да и вообще, кто без звонка к кому-то сейчас идет? Точно - посланец нечистой силы - в аду-то мобильной связи нет! Чертыхаясь, он

– Кому не сидится дома? – не слишком любезно рявкнул в домофон.

– Феликс, открой, пожалуйста. Это Жанна.

«Ярцев, по ходу ты перебрал с коньяком», - имя, засунутое им в далекую –предалекую задни…юю комнату памяти, резануло, как ножом. Но не острым, а тупым, разворачивающим душу на рваные клочки. Сердце бухнуло.

Он завис. Несколько секунд заторможенно, словно впав в анабиоз, смотрел на дверь, в которую бесцеремонно ломилось давно похороненное, но, как оказалось, не забытое прошлое. Наконец, вдохнув, как перед прыжком в воду он спросил:

– Думаешь, это имя как «Сим-сим, откройся» работает?

– Ну не через домофон же разговаривать? Феликс, открой, пожалуйста. Позволь мне все объяснить.

Сука! Ярцеву казалось, что кнопка домофона для него превращается сейчас в ядерную. Нажмет – и разлетится его почти счастливая жизнь на миллиарды жалких ошметков. Конечно, он не тот слюнявый романтик, но береженого Бог бережет! Вдруг эти годы были лишь стойкой ремиссией? И получив грамм наркотика по имени Жанна, он сорвется? И опять будет ломка? Послать на хрен?! Инстинкт самосохранения подсказывал именно такое решение, но…

То ли топкое болото одиночества, то ли коньяк, заранее выдавший индульгенцию Жанне, то ли любопытство, то ли уверенность в своем иммунитете к любви – но что-то заставило его принять решение.

– Входи, - глухо сказал Феликс.

Сняв легкий плащ, Жанна посмотрела на него своим обезоруживающим взглядом, подошла совсем близко и застыла, как зачарованная. Залюбовалась. Он очень сильно изменился. Худощавая юношеская фигура превратилась в манящую стать хищника. Футболка открывала крепкую шею и мускулистые сильные руки с выступающими пружинными венами .

Женщина затаила дыхание. Ее ноздри затрепетали в предвкушении. Она всегда питала слабость к мужским рукам – это как признак породы. Аккуратная сильная кисть с длинными пальцами… Представив эту ладонь на своем теле, Жанна вынуждена была несколько раз моргнуть, чтоб стряхнуть наваждение. Широкая рельефная грудь, подтянутый живот… Научившись получать удовольствие от секса, она безошибочно определяла, на что можно рассчитывать в постели с мужчиной. Тем более потенциал этого мужчины она уже знала. От нынешнего Феликса, заматеревшего, уверенного в себе, за версту несло опасностью и способностью прогибать.

Черт! Как она захотела сейчас прогнуться! Его прежний дерзкий взгляд зеленых глаз становился телячим, когда она вертела им. Нынешний же насмешливо – изучающий заставлял ее подтянуть и без того плоский живот, слегка выпятить задницу и едва ли не замурлыкать. Вот это поворот! Задача в разы усложняется, но … Жанна почувствовала, что азарт овладевает ею, как изголодавшийся страстный любовник – грубо, без прелюдий, без пощады и отсрочек. Она словно превратилась в дикую пантеру, со сужеными зрачками, с гибким черным телом, готовым к прыжку. Сердце забилось часто и гулко. И сыграть роль уже не представляло никакого труда.

– Мне так много нужно тебе сказать…

– Не перетрудишься?! – сарказм, прозвучавший в голосе мужчины, непроизвольно выдал градус не остывшей до конца боли. Словно давно потухший вулкан вдруг проснулся .

– Не гони меня! Я знаю, что виновата перед тобой, но у меня не было выбора. Прости! Мне нужна твоя помощь! – умоляющий взгляд бархатных карих глаз всегда действовал безотказно. Сработало и на этот раз. При всей своей наработанной циничности, словно панцирь, наросшей на его некогда романтичной душе, Ярцев не мог оставить без помощи женщину. Хоть и его бывшую.

Жанна снова томно и почти скромно взмахнула ресницами,

Она должна вернуть его расположение любой ценой! Она найдет нужные слова! Однако, почувствовав запах спиртного, гостья облегченно выдохнула – слова не нужны – есть универсальный язык, более эффективный в диалоге между мужчиной и женщиной. А им она уж владела в совершенстве.

А Феликс ощутил слегка дурманящий запах духов. Какая –то феерическая смесь сладких цитрусовых с терпкими пряностями и свежестью зелени. Сладкая женщина. Сладкая. И падкая. На деньги. Стряхнув ностальгию, как упавшую с ветки мерзкую гусеницу, он снова невозмутимо уставился на нежданную гостью.

Глава 1.2

– Мы не с того начали, - проговорила она, призывно заглядывая в глаза мужчине.

Она интригующе провела кончиками пальцев по внутренней стороне его руки, задержавшись и поласкав нежную кожу на сгибе локтя, огладила предплечье. С удовольствием отметила, что от ее прикосновений там пробежали мурашки. Затем поднесла его кисть к губам, приникла к запястью и начала покрывать порхающими поцелуями его ладонь. Ярцев замер. Растерявшись от неожиданной и такой пронзительной ласки, он оказался неподготовленным к дальнейшей атаке. А Жанна продолжила ее незамедлительно. Она обняла его шею руками и жадно поцеловала в губы. Опалив жарким дыханием шею, прикусила мочку уха, втянула ее в рот, поглаживая языком. Затем, стащив с него футболку, принялась ласкать его грудь, иногда отрываясь, чтобы кинуть на него свой трогательно –виноватый, но переполненный страстью взгляд. И вот ее смелые руки уже скользнули вниз, безбоязненно вторгшись в зону ограниченного доступа, но, правда, пока только через ткань.

Черт! Ум и тело Ярцева пошли вразрыв. Он хорошо помнил, как сходил с ума от тоски, отчаяния, сколько боли пришлось затолкать в глубь души, чтобы снова научиться жить, дышать и не думать б этой женщине.

Но физиология, мать ее волшебницу, не хотела внимать протестам ума и сдавалась почти без сопротивления. Ведь однажды найдя код доступа к ней, Жанна с успехом его использовала и сейчас. К тому же за работой он просто похерил личную жизнь, и сейчас тело мстило самым что ни на есть подлым способом. В паху стремительно нарастала тяжесть, словно вся кровь хлынула туда, грозя разорвать его достоинство.