Несломленная
Шрифт:
Он с таким напряжением ждал окончания танца, что разболелась голова. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, а сжатые кулаки побелели.
Выдохнул Феликс только тогда, когда французишка проквакал то, что он и без перевода знал: «Мерси» .
По учащенному дыханию и вздувшейся жилке на виске любимого Алена поняла, что что-то не так.
– Ты в порядке? – встревоженно спросила она.
– Я и не знал, что ты по-французски говоришь, - не желая открыть причину своего возбужденного состояния, он попытался сделать акцент на другом.
– Интересно, а о чем ты подумал, когда я тебе говорила, что училась в спецшколе? Или
Едва не лопнувший от ревности, теперь он еще испытал муки совести. Ведь правда, говорила. А он, не иначе, как ее грудью любовался, если пропустил мимо ушей.
Да, сложно быть влюбленным, ведь реагируешь на каждую мелочь, переживаешь. И из состояния душевного равновесия может вывести любое событие, которому раньше бы не придал никакого значения. И сейчас он огорчился из-за своей душевной неповоротливости. Но портить вечер девушке он не хотел, поэтому ответил почти миролюбиво:
– Извини, голова разболелась.
Хотя проблема сегодняшнего вечера могла повториться, поэтому он, правильно рассчитав свои силы, решил, что не может подвергнуть себя такому испытанию вторично.
– Только давай договоримся. Ты танцуешь только со мной. Или я тебе успел надоесть уже?! – в последних словах уже неприкрыто прозвучали интонации Отелло.
– Ты ревнуешь?
– удивленно-радостным голосом спросила Алена. В ее животе запорхали бабочки. Ее суровый сыщик, который лишнего слова не скажет, ревнует! Расстроенный вид, нервно пульсирующая жилка на виске и учащенное дыхание довершали картину. И хотя в ее планы не входило злить своего мужчину, на душе все равно было очень тепло.
Вместо очевидного ответа он взял ее ладошку и поднес к губам. Медленно, растягивая удовольствие, поцеловал и задержал в своих руках.
И следующий претендент на танец получил резкий ответ:
– Эта девушка танцует только со мной, - с этими словами Феликс встал и, протянув Алене руку, закружил ее.
И по тому, как он уверенно вел ее в танце, с какой любовью на нее смотрел, окружающие сделали вывод, что эту девушку приглашать будет небезопасно.
– Простите
– Да?
– Вы француженка?
– Нет, я москвичка.
– Разрешите пригласить Вас на танец.
– Если мой кавалер не будет против
Глава Софа рулит
Алена сладко потянулась и направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок и начать радовать собой мир. И первым в списке как обычно стоял Феликс. Она всегда звонила ему, чтобы сказать: «Доброе утро, любимый!». Сам он не хотел будить ее, потому что творческая натура могла проснуться с легкостью как в шесть часов, так и в одиннадцать, поэтому терпеливо ждал ее теплого приветствия. И только с этой минуты утро, действительно, становилось добрым. Словно в довольно темный из-за мощных елей за окном кабинет врывался радостный солнечный лучик.
Алена выдавила из тюбика пасту и начала чистить зубы, однако с первых секунд почувствовала какой-то дискомфорт. Дурнота подступила к горлу, в глазах потемнело и она, опираясь о стену, еле добралась до унитаза. Сама потом удивилась, как смогла удержаться, чтобы ее не стошнило прямо на пол. Постепенно дышать стало легче, сердце восстановило свой ритм, но дикая слабость не проходила. Взглянув на себя в зеркало, Алена ужаснулась. Отражение совсем не походило на солнечного зайчика, как частенько называл
Ей приходилось терпеть боль, она знала, как ломаются кости, рвутся мышцы, как тяжело переносить восстановление после операций. Вспомнила, как недавно пронзала все тело раскаленными брызгами игла татуировщика.
Но желудок у нее всегда был как у аллигатора, химический комбинат, который мог бы и железо переварить. И поэтому странный приступ для нее был так неожиданно мучителен. Она просто не знала, что с этим делать. Начала вспоминать, что ела накануне.
– Софа, меня тошнит, как при морской болезни. Хотя я, правда, и не знаю, как она выглядит. Меня ни разу в жизни не тошнило, - страдальческим голосом пожаловалась в трубку телефона Алена новой, но которую, кажется, знала всю жизнь, подруге. – Я ела все нормальное. Сейчас слабость такая, что по стеночке хожу.
– Алена, рыба моя! Когда Руфина Марковна последний раз испытывала морскую болезнь, родилась я. Так что не вспоминай, что ты ела, а лучше скажи мне, когда ты критические дни имела.
– Неужели ты думаешь…
– Да не думаю я, пойди, купи тест в аптеке,
– Софа, я не могу, мне стыдно, - чуть не плача, возразила Алена. – Я.. я ..по- другому воспитана. Я даже не знаю, как маме сказать. Она уверена, что я не позволю близкие отношения с мужчиной до брака. А я бы и не позволила ни с кем больше. Просто Феликс... Я знаю, что он – единственный мужчина, который мне нужен. Нас судьба связала таким узлом, что, кажется, мы мысли можем читать друг друга. Много всего между нами было. И ссорились. А потом он получил сотрясение мозга, мы отдалились, и я попала в гарем. И все из-за того, что не могли поговорить по-человечески. Все хвостами пытались меряться. Сонечка, ну просто как два школьника! Мы должны быть вместе. Но с мамой я об этом не могу говорить, она не поймет.
– Ой, не делай мне больную голову, пусть Феликс скажет, он взрослый, -Софа вообще не могла понять, в чем причина паники Алены.
– А ему я еще больше боюсь сказать, чем маме, - девушка не могла справиться с потоком нахлынувших на нее переживаний и уже начала всхлипывать. – Я знаю, он любит меня. Хотя я слышала это от него только один раз. Это как в «Здравствуйте, я Ваша тетя!»: «Донна Роза! Я старый солдат и не знаю слов любви!» Но он и, правда, не такой, как все. Хочет ли он детей, хочет ли жениться вообще? Вдруг он посчитает это давлением с моей стороны. Я не знаю, что делать. Понимаешь, это все неправильно. Сначала мужчины женятся, и таким образом подтверждают, что готовы нести ответственность за семью, за появление детей. А Феликс …У него работа на первом месте. И он говорил, что семья делает полицейского уязвимым. Давно, правда, говорил.
– В общем, ты боишься, что этот со всех сторон достойный - таки мужчина не пройдет тест на беременность?!
– в голосе Софы прозвучала искренняя озадаченность.
– Соня, я не знаю, - и Алена в голос зарыдала.
– Так, отставить сырость разводить, твой любимый Феликс – порядочный человек!
– с максимальной степенью убежденности скомандовала Софа.
– А я не хочу, чтоб он женился на мне из-за порядочности, я хочу, чтобы он сам предложил, потому что хотел бы быть со мной всегда. И опять же, я даже не знаю, как об этом сказать. Во всех фильмах самая ужасная сцена начинается словами: «Нам надо поговорить!»