Неслучайная мама для дочки миллионера
Шрифт:
Погода в доме перестает быть солнечной и тучи над головой Царёва нависают давящей и безмолвной тишиной. Тихо настолько, что я слышу, как сопит Богдан, как тикают стрелки настенных часов и как папенька с интересом причитает, разглядывая скользких фаршированных осьминогов на закуску.
Богдан не шелохнется, он выпрямил спину и сосредоточенно пялится в стенку напротив, делает вид, будто не замечает наших с мамой жалобных взглядов, томящихся от ожидания вердикта вздохов, телесных вибраций, переполненных надеждой.
–
– Мама!
– взвинчиваюсь.
– Что мама? – шикает родительница. – Разве я неправа? Можно мне хоть сейчас понянчить внучку, пока еще в маразм не впала?
– Не говори так!
Ее слова как ножом по сердцу, я понимаю, что фантастических вещей она не произносит, лишь последствия течения времени, но принимать это сейчас я не готова. Сама того не замечаю, как от страха впиваюсь ногтями в руку Царёва. Он набирает грудь воздухом, поглаживая большим пальцем мою ладонь.
– Хорошо, Ольга Ивановна, я согласен… но Самара будет на подхвате.
– Да хоть Вологда! Всегда знала, что ты, Богдан, справедливый парень.
Довольно и с облегчением мама отстраняется, залпом выпивает стакан с морсом. После ужина, когда официанты уносят посуду, мы поднимаемся из-за стола и под пристальным контролем Царёва идем наверх в детскую, чтобы, наконец, познакомить родителей с Александрой.
Едва створка открывается, как мама с удивительной ловкостью торопится к колыбели, вытягивает руки.
– Ой, ты же сладкая, козюлька какая!
Богдан мрачной и суровой тенью подкрадывается со спины:
– Почему вы называете Александру козюлькой? – нудит и недовольно хмурится.
– Так я, любя, - невинно хлопает глазами и берет Александру на ручки. Оборачивается к отцу, - Миша, Миша только посмотри, будто Лерку держу…
Папа кивает и почесывает затылок, мол, во дела.
Доченька уже привыкла, что по дому постоянно разгуливает большое количество людей, поэтому реагирует спокойно. Со временем Александра поймет, что улыбающаяся белыми керамическими коронками женщина - ее родная бабушка.
Глаза мамы слезятся от счастья, дочь любопытно тянет маленькую ладошку к бусам и перебирает блестящие камушки.
В кармане Царёва звонит телефон, Богдан отвлекается на разговор и выходит в коридор. Через пару минут возвращается и приносит свои извинения. Ему нужно срочно отъехать в офис. Вихрем, ворочающим многомиллионной прибылью, он срывается с места и спешно летит вон.
Остаемся наедине с родными, усаживаемся на диванчик. Мама не пускает Александру с рук, никак не налюбуется.
– Уже поздно, если хочешь, я прикажу, чтобы для вас подготовили комнату.
– Прикажу… тоже мне…
Маме чуждо слышать из моих уст подобные слова.
– Переночуйте, а завтра отправитесь
– Уговорила, - недолго противится мама, щурясь, разглядывает мою щеку, - а это что?
– Кивает на почти зажившие порезы.
– Еще заметно? Так, поскользнулась во дворе и грохнусь в сухие кусты. Нерасторопная.
– Ну-ну…
Мама лично кормит Александру, вспоминая себя в молодости, на пару со мной купает в ванночке с розовой водой, на столике переодевает в модную пижаму и под баю-бай, баю-бай ты собачка не лай, укладывает малышку спать.
Я даю указание одной из безликих служанок, чтобы подготовила комнату, и перед тем как запустить родителей, тщательно перепроверяю апартаменты лично. С особой внимательностью постель и ковер.
Ближе к полуночи мы с родителями пьем ромашковый чай в столовой. Богдана до сих пор нет, поэтому не дожидаясь, расходимся по комнатам.
Я принимаю душ и, заглянув в спальню для нянь, обнаруживаю всю ту же разобранную кровать без матраса. Забираю чемодан и личные принадлежности, спускаюсь на второй этаж и открываю другую комнату для гостей.
После случая с разбитыми стеклами больше никогда не падаю на кровать с разбега. Аккуратно откидываю покрывало, ложусь край матраса.
Кажется, эта комната долго пустовала, белье хоть и чистое, но пахнет застарелым кондиционером. Пару раз чихнув, расслабляюсь и отключаюсь.
В суматохе вечера забываю поставить будильник и открываю глаза, когда яркий солнечный луч щекочет мои ресницы и припекает через незашторенное окно.
Потягиваясь, оборачиваюсь налево и замечаю дивную цветочную композицию в большой плетеной корзине. Ансамбль разноцветных бутонов в пушистых веточках зелени. С улыбкой на лице приподнимаюсь и сразу догадываюсь, кто пожелал скрасить мое утро.
Догадки подтверждаются, когда я читаю в записке, приложенной к подарку, комплименты, просьбу взять Александру на прогулку и вместе с водителем посетить торговый центр, сменить гардероб мне и купить обновки дочери. Царёв положил золотую карту и написал пин-код.
Вдохнув аромат, выхожу из комнаты, босыми ногами топаю по коридору, поправляю хлопковые шаровары. С первого этажа доносится спор, слов не разобрать, но я различаю ноты Самары. Заранее возмущаясь, спускаюсь, нахожу в гостиной служанку и маму.
– Самара, ты неправильно выстраиваешь порядок уборки. Кто сначала полы моет, а потом пыль смахивает? Вся грязь летит на чистое.
– В особняке нет грязи, поэтому не лезьте, куда не следует.
Шипит, шипит гадюка. Я прибавляю шаг и фурией несусь ближе к диванчикам.
– Не разговаривай подобным тоном с моей мамой!
Самара корчится, склоняет голову и взирает на меня исподлобья:
– Может, Богдан Александрович и назвал вас госпожой, но будете вы ей только на словах. Вам до Инны как до луны.