Неслучайная встреча (сборник)
Шрифт:
Демонстрировала пожилая женщина и искрометное чувство юмора, рассказывая веселые истории и старые анекдоты, над которыми вежливый, с ее точки зрения, гость обязан искренне хохотать.
Не отказывала она себе и в откровенном любопытстве, не боясь показаться беспардонной, потому что считала: человек внимательный и обходительный обязан простить пожилой родственнице симпатичной ему женщины некоторую вольность поведения. Потому и спрашивала:
– Что же вам, Костя, на месте не сидится? То вы в Пензе, то в Костроме, а то и вовсе в Милане.
– Так, Антонина Сергеевна, под лежачий-то камень вода не течет.
– Это правильно! Терпение и труд,
– Не просто виден, Антонина Сергеевна. Фары светят очень ярко, – с довольным видом рапортовал ничего не подозревающий экзаменуемый.
– И в каком направлении, позвольте полюбопытствовать?
– В направлении оседлой и вполне беззаботной жизни.
– Да? Ну и славно. – Бабушка хотела было на этом и успокоиться, но гость не лишил себя удовольствия похвастаться:
– И, кстати, не в Пензе и не в Костроме, а, скорее всего, именно в Милане.
– То есть, вы планируете уехать? – Бабушка наклонила голову и теперь смотрела на Лесиного знакомого поверх очков с такой брезгливостью, как будто он сообщил ей о намерении подписать акт о капитуляции перед фашистской Германией, но он, казалось, не замечал очевидного и продолжал вдохновенно щебетать:
– Вы не представляете, какое невероятное наслаждение может доставить обычная чашечка эспрессо, но выпитая в уличном итальянском кафе. Справа куда-то торопятся улыбающиеся и довольные жизнью люди, напротив возвышается великолепный Дуомо [10] , а сверху светит яркое солнце. Это ли не счастье?
10
Кафедральный собор Милана.
– Это ли не счастье? – спросила Леся с горящими глазами бабушку, проводив кавалера и получив очередной поцелуй, на сей раз, кстати, обещающий и горячий эспрессо, и восхитительный Дуомо, и дольче виту.
– Что ты имеешь в виду? – Бабушка нахмурилась и поджала губы.
– Италия, бабуля, разве ты не поняла? Он собирается работать в Италии и, кажется, у меня есть все шансы поехать с ним.
– Он сирота?
– Что? Кажется, нет. То есть, точно нет. У него родители есть и младшая сестра. А при чем тут это?
Бабушка подняла указательный палец правой руки и многозначительно покачала головой:
– При всем, дорогая моя, при всем!
– ?
– Он не сирота, не богом обиженный страдалец. Его любили, холили, лелеяли, кормили и воспитывали. Не чужая тетя, а родные мама и папа, и какую благодарность им ждать?
Леся смотрела непонимающими глазами, а бабушка продолжала возмущаться:
– И, между прочим, не какая-то там Италия, а наша родная страна заботилась о его образовании и позволила надеяться на светлое будущее, и что она получает в ответ?
– Да что такого она получает?
– По-твоему, «предательство» – это ничего такого?
– По-моему, желание жить в другой стране нельзя назвать предательством. Ведь человек столько всего приобретает.
– Речь не идет о том, что он приобретает там, а о том, что он оставляет здесь.
Бабушка глубокомысленно замолчала, позволяя внучке самой додумать мысль.
– Ты хочешь сказать, что… – Леся все еще сомневалась в правильности своих суждений, но Антонина Сергеевна уже энергично кивала, подтверждая обоснованность догадок:
– Именно! Именно так: человек так легко отказавшийся
– Бабуль, уехать – не значит отказаться от семьи. Все-таки холодная война давно закончилась. Ты же знаешь, сейчас по компьютеру можно хоть каждый день общаться.
– Вот и спи с ним тогда по компьютеру, – грубовато, но метко вынесла свой вердикт судья, и такой аргумент Лесе показался неопровержимым: перспективная кандидатура Кости неумолимо теряла привлекательность.
И хотя она еще несколько раз сходила с ним на свидания, но, как ни заставляла себя, не могла отделаться от ощущения, что целуется с самим Гитлером, а потому встречи эти быстро сошли на нет: Костя отправился пить итальянский кофе в одиночестве, а Леся переключила пристальное внимание на второго кандидата.
Звали его Потапом.
– Простовато, – вздыхала бабушка, – но зато не избито. Отчество, правда, у детей какое-то медвежье будет. Ну да не это главное.
А главным было то, что работал мужчина врачом. И не каким-нибудь, а кардиологом. И не где-нибудь, а в престижном медицинском центре, куда бездарей и просто чьих-то протеже не брали. А означало это, что он доктор известный, со своей клиентурой и очередью, расписанной на многие недели вперед. Собственно, в очередях этих сиживала Лесина мама, у которой с возрастом возникли небольшие сердечные проблемы, а Леся познакомилась с Потапом волей случая, приехав как-то маму с приема забирать. Конечно, приятно думать, что, заглянув в кабинет, она поразила его своей неземной красотой и он с ходу предложил пойти с ним на концерт Ванессы Мэй, но Леся не любила предаваться пустым мечтаниям. Ей было прекрасно известно, что мама, сидя в кабинете, поинтересовалась причиной грусти в глазах приятного молодого доктора, а тот признался:
– Пригласил девушку на концерт, а она отказала.
– Вам? Отказала? Ни за что не поверю!
– И тем не менее это так. В общем, такие дела. И билет пропадает.
– Не пропадет. Сейчас приедет моя дочь, она с удовольствием составит вам компанию. Если, конечно, не возражаете.
Потап не возражал, а Леся не имела ничего против наслаждения творчеством Ванессы Мэй в обществе симпатичного кардиолога. Кроме того, девушка прекрасно понимала: будь она страхолюдиной или покажись просто неинтересной Потапу, он мог внезапно обнаружить тысячу и одну причину никуда ее не приглашать. Но этого не случилось. Концерт им обоим понравился, как и то, что произошло потом: ужин в ресторане за неспешной, приятной беседой, долгие проводы, обмен телефонными номерами и легкое смущение у подъезда, и осторожное пожатие рук, и обещание позвонить непременно.
Обещанного ждать пришлось, конечно, не три года, но все же гораздо дольше того времени, на которое рассчитывала Леся. Потап объявился примерно через месяц, когда девушка и думать забыла о продолжении знакомства. С этого дня он звонил регулярно, но на такую же регулярность встреч рассчитывать не приходилось: консультации, симпозиумы, приемы, операции и дежурства в больнице отнимали слишком много времени и сил. Правда, на то, чтобы развить эти странные отношения до степени очень близких, время у него все же нашлось (или у Леси не нашлось возражений). Потап был достаточно привлекателен: высокий, мускулистый, подтянутый, с густыми бровями, умными, внимательными глазами и мужественным подбородком. Он обладал красноречием, но не болтал глупостей, знал себе цену, но не страдал нарциссизмом, а кроме того: