Неслучайности
Шрифт:
— Не надо ничего откладывать, пап! — смеялась Яна, удивляясь таким неожиданным изменениям в его настроении. — Поезжай и оторвись там! А я буду учиться и трудиться, как завещал великий ты!
Отец после общения со старым другом, и правда, стал выглядеть по-новому, хотя все изменения и заключались только в блеске глаз и искреннем смехе, но ведь и этого уже немало! Она чуть было не возблагодарила соцсети за невероятные целительные свойства, но позже выяснилось, что ночь он коротал не только в школьных воспоминаниях:
— Ты видела новые мемы про покемонов?! Вот это ржака, я тебе
— Пап! — ее возмущению от новообретенного жаргона не было предела. — Ты сколько спал-то сегодня?
— Да не гунди ты! Мне ж на работу не надо, так что мог себе позволить!
Яна качала головой, не зная, то ли смеяться, то ли плакать:
— Пап, ты лучше про поездку в Германию думай, а то у тебя острая форма интернет-зависимости зарождается. Не слыхал, что если долго-долго смотреть на мемы, то на ладошках волосы расти начинают?
— Бугага, — серьезно ответил отец. — Над этим баяном уже мой дедушка не ржал, когда Берлин брал.
Очевидно, что время он проводил далеко не только в высоколитературных группах. Дочь его отупело пыталась отыскать в мужчине напротив признаки отца. Это был совершенно другой человек с тем же лицом, но в этом инопланетянине угадывалось гораздо больше жизненной энергии, чем вчера. И потому Яна решила отложить воспитательные мероприятия на когда-нибудь потом. Да и вряд ли кто-то умер от переизбытка мемов и баянов в соцсетях, так что пока папа не начал подписываться на пацанские паблики, тревогу бить рано.
Все воскресенье у Вадима ушло на выработку привычки. В принципе, он и раньше был уверен, что сожительствовать с кем-то — сущий ад, но теперь к его знанию добавилась ещё и решимость хотя бы попытаться. Бобик оказался ласковым и добродушным, и когда не тявкал, то даже мог чем-то понравиться. Вадим всеми силами пытался сосредоточиться на этом ощущении, но едва псина подавала голос шаткие настройки на миролюбие летели к чертям.
Выгуливать неугомонную болонку приходилось практически каждый час, потому что когда тот начинал поскуливать у двери, воображение Вадима тут же рисовало живописные вонючие кучки, и потому он сразу же бросался на призыв к прогулке. Через четыре подобных эпизода до новоиспеченного собаковода дошло, что эти правила понял и Бобик — и теперь нарочно и с увеличенным задором скулил, зная, что на Вадима это произведет должный эффект. Неизвестно, кто кого дрессировал, но к вечеру было подписано мирное соглашение о выгуле не чаще трех раз в день, а когда подрастет, то хватит и двух!
И какими же неведомыми тропами судьба привела в его дом Светину собаку? Вадим бы предпочел, чтобы сама света поскуливала сейчас в его прихожей. Хотя нет — та потенциально способна создать проблем на порядок больше. от отчаянья он насильно заставлял себя радоваться тому, что сравнительно легко отделался, но на это тратилось все больше энергии.
Оказалось, что бывает и хуже, чем назойливое тявканье и выгулы с мешочком и совком — к этому как-то можно еще привыкнуть. Но вот быть втянутым в местный клуб собаководов-любителей Вадим совсем не мечтал. сначала к нему подошел мужчина с маститой овчаркой и заговорил так, словно они с детского сада знакомы:
— Пацан или девчонка? — он указал на щенка, но ответа даже не собирался ждать. — Ишь, белый какой! Ты его каждый день, что ли, стираешь? симпатя-я-яга! А ты, брат, не тушуйся конечно, такая собачушка тебе солидности не прибавляет, — он многозначительно глянул на свою — грозную и черномордую, но лучше уж такая собака, чем никакой, верно?
Вадим до этого момента тушеваться и не собирался, а теперь сразу приуныл. Но у подошедших чуть позже женщин никакой дискриминации по росту домашних питомцев не наблюдалось:
— Ой, а это у вас мальтезе? Я таких только на картинках видела! — верещала хозяйка небольшой дворняжки.
— Если моя шпана вашу прелесть заметит, то у меня выпрашивать начнет! — восхищенно добавила дама с далматинцем.
— А можно погладить, он чужих не боится?
— Такой респектабельный мужчина с мальтезе — это уже за гранью сексуальности! это заявление первый мужик пропустить мимо ушей не смог:
— Зинаида, что ты несешь?! У меня вообще немецкая овчарка! Лучше помалкивай, если в брутальности не разбираешься!
Вадима мелко-мелко трясло и даже голова начала немного кружиться от перенапряжения. очень захотелось позвонить Яне и поплакать в трубку. Но он, естественно, не мог себе этого позволить, потому просто прикидывал в уме перенос расписания выгулов — так, чтобы ни одной собаколюбивой души больше случайно не встретилось.
Но последний удар судьбы все же подкосил его — к ним неслась бабуля с подозрительно противной белой псиной, очень сильно напоминающей Бобика. Мохнатая морда, заметив и словно узнав в нем своего похитителя, встала колом и зарычала так, что у Вадима сердце остановилось.
— Ого! А я смотрю, в нашем ряду болоночников прибыло! — кряхтела ненормально счастливая старушка. — это хорошо еще, что они разных подпород, а то издалека можно было бы и перепутать!
Болоночников. Подпород. Подпород болоночников. Мыслительный процесс у Вадима впервые в жизни вошел в полный стазис, а глаза закрывало пеленой. Все его силы уходили только на то, чтобы оставаться в вертикальном положении.
— У меня ж давеча снежинку похитили какие-то ушлёпки! Но она у меня девочка боевая, как и все болонки, так что сбежала и домой вернулась, — от ее скрипучей радости закладывало уши. Но ты со своего глаз не спускай, а то повсюду негодяи только и ждут, чтоб болоночку какую оттяпать! Как красавчика-то зовут?
— Вадим, — ответил Вадим, чтобы его не заподозрили в необщительности.
— да нет! Я про собачку! — бабуля оттащила свою псину от его ботинка, в который та успела вцепиться.
— А. Бобик.
— Бобик, Бобик, симпатичный лобик! — на ходу сочинила старушка и загоготала, поддерживаемая всеми остальными.
Путь домой занял вечность. Вадим считал про себя и заставлял передвигать ноги в такт этому счету, чтобы соблюдать хоть какой-то ритм, но голос бабули его догонял: «Вадим! Вы с Бобиком теперь просто обязаны приходить к нам со снежинкой в гости! Посидим, потрещим по-болоновски о своем! А может, и потомство какое болоночное…»